Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем тебе нужен был мясник?! С директором магазина бы поговорил! Ты же старший опер! Зашел бы в его отделение милиции. К коллегам. Какое там?
— Я и не узнавал.
— К их начальству…
— Начальство само кормится у этих жуликов!
Следак посмотрел на часы: к обеду не управиться, а еще надо было успеть в книжный — звонил знакомый продавец–букинист: он оставил ему Томаса Манна — " Иосиф и его братья». Следак искал ее уже несколько лет.
— Это все слова, Саидов. " Начальство… Кормится…» А где доказательства?
— Сам–то ты честного мясника когда–нибудь видел?! — Упортствовал Саидов.
— Но ты–то как поступил!
— Мы предупреждали: без денег нам ничего от него не надо! Все — за наше, за заработанное. По госцене… Мы–то вкалываем и за него тоже! Чтобы и его не убили, не ограбили. Ночами не спим…
Взрослый человек рассуждал как ребенок.
Следователь не стал его разубеждать. Быстро выстукивал двумя пальцами:
" Мы хотели, чтобы продавец оставлял нам по государственной цене небольшое количество мяса и субпродуктов, но он нам отказал…» Так. После этого вы узнали про порнокассету…
— Да. Девка одна подсказала. Он ей тоже ее показывал…
Саидов ломился в открытую дверь.
— Ни райком, ни райисполком — никто не стоит в очереди. Торгаши их всех отоваривают из подсобки… А мы — хуже!? Целые дни на работе! Да еще на какой!
Даже не верилось, что показания дает юрист, имеющий высшее юридическое образование.
" Будто с неба свалился. Полный мудак!»
Для себя следователь уже все решил. К тому же материал поступил к нему от начальства вместе с готовым мнением заместителя прокурора: " Чистейшее злоупотребление должностным положением, а, может, и вымогательство взятки…»
Следак поставил последнюю точку в протоколе, выдернул лист из каретки.
— Читай. Я все записал, как ты говорил.
— С этим мясником давно надо было разобраться!
— Разберутся, кому следует…
Саидов подписался в конце каждой страницы, не читая. Он до сих пор считал, что расследование ведется против мясника, а не против него — мента.
— И к тому же порно…
Следователь уже закончил официальную часть допроса, продолжать никчемную эту дискуссию было бессмысленной потерей времени. Тем более Томас Манн…
Он достал бланки постановления об избрании меры прсечения,профессионально–оперативно все оформил.
Когда появлялась необходимость и в прокуратуре умели работать быстро и четко.
— Побудь в коридоре…
— Я могу позвонить от тебя?
— Позвонишь. Минутку посиди.
В коридоре прокуратуры было пусто, Саид оказался здесь один. Прокуроры сидели по кабинетам за дверями, неслышно стучали на пишущих машинках. Следак тоже выскочил из кабинета со всеми бумагами. Убежал. Саид спустился по лестнице. Внизу, у входа, прокуратуру никто не охранял, он вышел во двор покурил. Пора было поставить в известность Авгурова. Тот, наверное, уже искал его. Он вернулся…
Вверху его уже ждали. Следак тревожно выглянул из кабинета. Увидев горца, сразу успокоился:
— Зайди!
— Мне бы телефон…
— Еще несколько минут…
Следак не начинал разговор, кому–то позвонил.
В кабинете появились еще двое молодых. Саидову некогда было их рассматривать — теперь он уже спешил в Управление, к Авгурову.
— Я теперь позвоню?
Следователь оставил вопрос без ответа.
— Вот постановление, Саидов… — Он положил на стол бумагу, четкая гербовая печать на ней была еще свежей. — Прочтите. Речь идет о вас…
Адьютант Авгурова не стал читать всего, взглянул на последнюю строку:
" Мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда обвиняемому Саидову Саиду избрать содержание под стражей…»
— Ты меня не отпускаешь? — Это был удар ниже пояса.
— Распишитесь…
Горец дрогнул. Он не ожидал ничего подобного. Словно во сне, поставил подпись.
— И еще здесь…
" Авгуров даже не будет знать, где я. Станет искать на Белорусском…»
Следователю позвонили по телефону. Саиду показалось, справлялись о нем.
— Сейчас узнаю… — Следак не смотрел в его сторону.
Он отнес трубку от уха. Чуть повременил. На другом конце провода могли думать, что он поднялся, куда–то вышел, чтобы узнать требуемое.
После паузы следак сказал в трубку:
— У нас его нет и не было… Да, пожалуйста.
Молодые люди в кабинете старались держаться рядом с Саидовым, как санитары вокруг буйного психа, которого забирают в дурдом. Но он и не думал оказывать сопротивление.
Мысли текли вразброд.
— Матери сообщите, что я у вас!
— Сообщат, сообщат… — конвоиры спешили.
Следак смотрел в сторону, ничего не сказал.
— А то ведь будет волноваться!
Горец совсем растерялся. Снова заговорил о матери:
— Она — учительница… Всю жизнь в школе. Сами знаете, как с детьми. Нервы никуда…
— Нервы сейчас у всех ни к черту! — старший из конвоиров полноватый, с бесцветными бровями, в конопушках на лице, надел на него наручники, подтолкнул к дверям. — Пошли!
— Машину вызвали? — спросил его следак.
— У нас есть.
В Бутырку доставляли в «волге» родного транспортного Управления. Дежурный взял ее на вокзале у Картузова. Водила был тот самый, что вез Картузова, его и Авгурова из министерства. Конвоиры были тоже менты — из дивизиона. «Дикая дивизия».
Петрович не знал, как себя вести в таких обстоятельствах. На всякий случай делал вид,что не узнал арестованного.
Тем не менее Саид попросил:
— Петрович, у меня просьба. Пожалуйста. Позвони полковнику Авгурову. Скажи, где я !
Петрович не ответил. На этот счет у него не было никаких инструкций. Саид понял:
" Бесполезно. Не передаст…»
Ехали какими–то незнакомыми скучными улицами — ни витрин, ни вывесок. Одни пятиэтажные хрущебы. Ему даже не разрешили купить по дороге сигареты.
Везти в тюрьму — тем более своего — мента! — не каждому понравиться. Конвоиры хотели скорее освободиться.
Саиду до самого конца, пока не подъхали к тюремным воротам, в голову лезли одни пустяки:
" Почему машина вокзала, а не Управления и не транспортной прокуратуры?
Повидимому, с транспортом напряженка. Авгуров, например, сам у всех просит…»
Постепенно сквозь всякий сор стали пробиваться мысли более существенные.
Его арестовали за чепуху — за то, за что ни в России, ни у него в республике ни одного стоящего мужчину никогда еще не лишали свободы.
" Ну, попросили мяса на шашлыки — ну, мясник отказал!»
Они же его за это не оскорбили, не ударили. А порно… Они же не подкинули ему
