Между первым и вторым крепостным валами Ферангор представлял собой одну-единственную улицу. Здесь же, наверху, город раскинулся вширь. Если бы не Дорвен, знавшая дорогу, Дьюранд бы в два счета заблудился. Она проворно вела его, пробираясь через переулки и сточные канавы, пока они не добрались до третьего вала.

Дьюранд уже бывал в Ферангоре, но никогда не обращал внимания на третий вал. Теперь же темная громада нависала над его проломленной головой и больным плечом, точно грозовая туча. Земляная насыпь тут была с целую стену, стена же на этой насыпи реяла в вышине, как стены Акконеля.

Дорвен сжимала крюк.

— Дьюранд, а ты докинешь так высоко?

Он подумал обо всех воинах, гибнущих сейчас в пылающем городе. Птицы-падальщики стремительными зигзагами носились над стеной и крышами. Дьюранд сжал кулаки.

— Прах побери!

— О боже! — выдохнула Дорвен. — Послушай, кажется, какие-то крики.

Теперь и Дьюранд услышал сигналы тревоги.

— Они нашли нашего друга-часового. А спрятаться тут негде. Надо найти другой путь, — проговорила Дорвен. В переулках, откуда они только что пришли, уже стучали тяжелые башмаки. — Дьюранд! Мы найдет другую дорогу. Веревку подлиннее, трубу, вход или просто…

Но Дьюранд, обегавший взглядом стену и крыши домов, уже кое-что заметил. Иные островерхие крыши подходили совсем близко к стене.

— Нет, — покачал головой он. — Иди за мной.

Бросившись на улицу, он отыскал дверь, находя дорогу на ощупь, поспешил вверх по узким лестницам и коридорам. Старый дом трещал и ходил ходуном у него под ногами. Дьюранд рывком отворял дверь за дверью, подчас пугая целые выводки большеглазых детишек в темных и грязных каморках. Все выше и выше.

— Как ты? — прошептала Дорвен у него за спиной.

Тонкие стены гудели, точно кожа барабана, от гула громких голосов на улице. Дьюранд, задыхаясь, влетел на самый верх лестницы, в последнюю жалкую клетушку. Внизу, у самого дома, выбивали дробь конские копыта. Целый отряд всадников.

В клетушке не оказалось ни окна, ни даже дымохода. Здесь и места-то на двоих еле хватало. Снизу доносились крики.

— Они уже тут, снаружи, — проговорила Дорвен. — Вверх — или никуда.

— Вверх или никуда, — повторил Дьюранд. Вся беда в том, что никакого пути наверх он не видел. Однако, поворачиваясь, он задел больным плечом то, что принимал за слой грязной и неровной штукатурки — и в комнату ворвался уличный воздух. Дьюранд запутался в груботканой шерстяной занавеске.

— Они занавешивали окна! — воскликнула Дорвен.

Дьюранд сорвал линялую тряпку, однако обнаружил лишь хлипкую конструкцию из сосновых досок, нависавшую над улицей наподобие закрытого балкона. В жалкой проволочной петельке над дырой в полу торчали сухие веточки мяты.

— Отхожее место, — проговорила Дорвен, заглянув Дьюранду через плечо. — Мы попались.

Дом уже снова шатался и дребезжал под поступью тяжелых ног на лестнице.

— Пока еще нет. — Дьюранд нырнул на потрескивающий насест, плечом сминая сухие цветы. Стенки и потолок тут — всего-навсего из сухих сосновых дощечек. Удар, треск, и вот уже Дьюранд глядел на крышу здания всего в нескольких футах от него.

— Сюда!

Он ухватился за края крыши и, хотя все кости отчаянно протестовали, подтянулся наверх. Через миг Дорвен уже распласталась на черной соломе рядом.

Даже с самого гребня крыши до верха стены оставалось добрых пять фатомов. Дьюранд размотал веревку на крюке, чуть пошатнувшись на гнилой соломе, размахнулся и со всей силы швырнул крюк. Веревки едва хватило, но крюк все же зацепился за стену.

Солдаты кричали уже в комнатке с мятой.

Дьюранд подхватил Дорвен и прыгнул. Огромный маятник качнулся с такой силой, что чуть не разбил локти молодого рыцаря о каменную кладку. Но все же Дьюранд пополз наверх. Дорвен держалась ему за шею так крепко, что чуть не задушила.

* * *

Наверху нависала над стенами громада верхнего города. Там тянулись опустевшие особняки зажиточных горожан и брошенные дворцы мастеров различных гильдий. Дьюранд окинул все это расплывающимся взором. Сердце Ферангора раскинулось от укреплений за спиной Дьюранда с Дорвен до последнего вала — лабиринт, площадью около шестидесяти акров. Над этим лабиринтом парил последний ярус. Дьюранд отчетливо видел цитадель и шпили верховного святилища, теперь уже серый, а не черный. Воронье слетело с него на город.

— Последний барьер — и мы наверху, с Грачами и их святилищем, — проговорил Дьюранд. Дорвен погладила его по щеке. — Так что за дело, — пробормотал он, усилием воли заставляя себя снова двигаться.

Меж стен богатых особняков время от времени попадались солдаты. Барабанная дробь копыт в какой-то момент заставила двоих беглецов забиться в удачно подвернувшуюся арку. В следующий раз, услышав оклики часовых, они обошли открытую площадь. В результате им пришлось короткими перебежками преодолеть добрую лигу, чтобы все время держаться в тени. Правда, под конец Дьюранду таки пришлось выйти на широкую мощеную улицу. Над головой возвышался последний — и наиболее устрашающий вал: стена цитадели, над которой стоял дворец Радомора и верховное святилище.

— Нашему войску сюда и за тысячу лет не долезть бы, — пробормотал Дьюранд.

Все стены, что они уже преодолели, были детской игрушкой по сравнению с той, что ограждала цитадель. Серая стена, над которой вились стаи черных птиц, парила в поднебесье на двенадцать фатомов от улицы, где стояли Дьюранд с Дорвен, до грубой короны деревянных ограждений. Дьюранд представил себе, каково стоять на этих деревянных галереях и видеть, как весь город, такой крошечный с высоты, расстилается у тебя под ногами.

Веревка висела у него в руках: крепкая, мохнатая и совершенно бесполезная.

— Это уже чересчур, — пробормотала Дорвен.

Даже в лучшие дни Дьюранда подъем оказался бы ему не по силам. Стена по меньшей мере вдвое превышала самое высокое здание в городе.

— С тем же успехом я могу попробовать уцепиться за луну.

Потрескивание с галерей возвещало присутствие там часовых. Стрела, выпущенная с такой высоты, прервала бы подъем в мгновение ока. Дьюранд с Дорвен проскользнули в черный ход ближайшего к ним дома.

Скрючившись в три погибели и стараясь отдышаться, он осознал вдруг, что их с Дорвен занесло в общий зал очень приличной гостиницы. Пол тут был выстлан каменными плитами, вдоль стен стояли длинные скамьи. Отчего-то место это показалось молодому рыцарю странно знакомым.

— Прах побери! Да я же тут был!

Запах обеденного зала мгновенно перенес Дьюранда на полгода назад — в тот вечер, когда с потолка сыпалась пыль, а он, Дьюранд, смотрел сквозь ставни на башню Альвен.

— С Радомором, Грачами и этим распроклятым Гоулом.