Новость настолько потрясла Рейдена, что он забыл о чувстве ненависти к виновнице его многолетних заблуждений и страданий. Даже будь Алиса жива, он бы не пожелал с ней говорить. Он был уверен, что она сама знала о своей ошибке, растянувшейся на пятнадцать лет. Все, о чем теперь думал Красс: «Как дальше быть?»

В каждом встречном Ларалайн искала своих друзей. Вот мисс Брикман – широкоплечая повариха, беседовавшая с дворецким о том, когда же выносить трехметровый торт. Вот мистер Даумон – невысокий худощавый модельер на вид лет шестидесяти. С ним она познакомилась во время прогулки по королевству любви, случайно заглянув в небольшое угловое ателье. Сейчас он направлялся в комнату, чтобы в очередной раз убедиться в готовности королевского костюма. А вот мимо прошел мистер Милтон – ювелир с золотыми руками. Судьба королевских украшений была в его руках.

– Мисс Даффи, прошу, вернитесь в свои покои до начала церемонии, – просили служанки, пробегая мимо.

– Кален и Иона еще не пришли?

– Не видели их! Вернитесь, пожалуйста, к себе.

Ларалайн топнула ногой и все-таки решила послушаться.

За окнами гремел оркестр. Слышались тысячи голосов. Теперь это были голоса ее людей, ее небольшого, но дружного народа, сплотившегося благодаря общей цели – поиску новой счастливой жизни.

«Ох, Ариан, я не справлюсь. Почему же именно я?»

Перед глазами появился златовласый веселый юноша, ждавший ее за кулисами, чтобы сделать ей судьбоносное предложение. Ларалайн признавалась себе, что если бы не дорогой классический костюм на нем, она прошла бы мимо. Затем она увидела все того же юношу, но бледным, с торчащим из груди ножом и взглядом, полным слез и сожаления.

«Ты мог попросить у меня о спасении, но не стал. Ты мог, дурак, почему же не сделал этого?»

Если бы Ариан слышал мысли всех, кто скорбел по нему, он бы спросил: «Почему все бранят меня и плачут?»

Ларалайн улыбнулась теплым воспоминаниям, с горестью приняла те, что еще долгое время будут причинять ей боль, и смахнула подступившую слезу, грозившую испортить ее макияж.

После ухода Ариана ходили разные слухи о его преемнике. Мнения людей разделились: они все еще помнили остроумного и наглого мальца по имени Кален, его смелые выходки и дерзкий язык; заслуги Ларалайн перед народом межвремья впечатляли не меньше. Была еще Иона, но, едва услышав о том, что она может стать королевой, она под шумок вышла из зала и больше в тот вечер не возвращалась. Это было ее твердое «нет».

В покои зашла Самния. Сегодня она выбрала особенный образ: белоснежное шелковое платье с длинным подолом, напоминавшим каллу, и сетчатыми воздушными рукавами. Волосы украшал все тот же золотой венок.

– Вот-вот принесут твое платье…

– Почему именно я?

– Взвесив все «за» и «против», учитывая совершенные благие деяния, опыт и возраст кандидатов, мы пришли к выводу, что ближе всех к трону сейчас именно ты.

– Кто – мы?

– Твой народ, я, короли и королевы. В королевстве храбрости наотрез отказались признавать Калена. Они все еще злы на него.

– Из-за того случая в ресторане? – Ларалайн опустилась на свою широкую кровать. На ней легко могли устроиться четыре человека. – Это был последний раз, когда мы видели Санни.

Самния знала о ее переживаниях лучше всех.

– Он подарил вам время. – Она присела рядом, складывая руки на коленях. – Его смерть не была напрасной.

– И все равно мне так… Я не уверена в том, что могу стать новой правительницей межвремья.

Самния видела в ее синих бездонных глазах страх. Но не за себя, а за людей, которыми ей предстояло править так, чтобы те были довольны.

– Ты недооцениваешь себя. Людям часто этого не хватает. Они творят безумные и смелые вещи, меняют мир, становятся одними из ключиков от множества дверей необъятной истории. И при этом считают, что не добились ничего, – Самния пожала плечами. – Ты этот ключик, Ларалайн. Именно страх за других придает тебе сил. Это качество лидера. Не отказывайся от своего предназначения.

– Прозвучит как нытье и банальщина, но я его не выбирала.

– Ариан хотел бы этого. Он должен был понимать, что в случае его смерти ни Кален, ни Иона не годятся для престола. Есть еще Ангела и его мать, но они и слушать не станут. Даже если бы они согласились, ты бы все равно выигрывала на их фоне. Все видели, как ты вела дела еще при Ариане и после него. Ты впечатлила нас.

Ларалайн хмыкнула, понимая, что не время отрицать неизбежное. Она выйдет из этих покоев прямиком на церемонию, на свою коронацию.

Даффи положила голову на колени Самнии, закрыла глаза и пробормотала:

– Полагаю, у меня нет выбора.

Нежная рука пригладила ее каштановые волосы.

– Ты, конечно, можешь закатить истерику, как это умеешь, топнуть и закричать: «Я не буду королевой!» Насильно никто тебя не потащит. Но… мне кажется, глубоко в душе ты готова, и ты это знаешь, но не хочешь принимать. Поверь в себя.

После недолгого молчания Даффи спросила:

– Кто будет короновать меня?

– По традиции это делает признанное время. В нашем случае это будет Инпастерия. Праетаритум и Альмент не приглашены.

Ларалайн нервно сжала платье Самнии. Ненависть в сердце невозможно было подавить. Эта рана никогда не заживет. Ни время, ни тысячи извинений убийц не смогут стать лекарством.

– Инпастерия, вероятно, хорошая, но я бы хотела, чтобы короновала меня ты.

Иномирье застыла, пораженная ее словами.

– Ох, да ты шутишь! – воскликнула она. – По степени признания я на самой низшей ступени.

– Для меня это не имеет значения! – Ларалайн вскочила и взяла ее маленькие нежные руки. От взгляда, полного искренней мольбы, сложно было скрыться. – За все время наших приключений ты сделала для меня и моих друзей больше, чем все остальные времена. Прошлое, Настоящее, Будущее… Какие громкие имена! А сколько было от них толку? Зато была Иномирье – та, что помогала нам и помогает до сих пор с переселением в новый мир. Иномирье… не стыдись этого имени. Ты заслужила свое имя больше, чем все остальные времена, и сделала для человечества больше, чем они могут себе представить! Ты открыла Ариану мир, созданный из его любви к Санни. Ты показала его ему перед смертью и помогла взглянуть правде в глаза. Ариан успел его увидеть и умер не как те бездушные времена, а как человек!

Растроганная и изумленная, Самния высвободила свои руки, склонилась над коленями и закрыла лицо руками. Она вздрагивала, прерывисто дыша.

– Прости, если задела тебя…

– Нет, вовсе нет. П-просто, – она усмехнулась, вытирая щеки, – никто за все время, что существуют люди, не говорил мне таких слов.