— Его любимая, — ответила Даша, не сводя глаз с Гурьева. — Отвечай, Гур. Она тоже – царская кровь?

У Гурьева вдруг опустились плечи, и он произнёс с усмешкой:

— Царская кровь? О, если бы только это. Всё гораздо, гораздо хуже.

— Ты расскажешь, — повелела Даша. Не попросила, не потребовала, — повелела. — Не сейчас, сейчас – не время, но – расскажешь, — у неё какие-то странные интонации в голосе прорезались – не начальственные, ни приказные, нет. Но… — Я выросла, и меня больше не нужно жалеть. Не смей меня жалеть. Не смей больше никогда и ничего от меня скрывать, Гур. Не смей – никогда!

Что ж, подумал Гурьев. Когда-нибудь я всё ей расскажу. Вот только – с чего мне начать?

Ирина получила направление сюда случайно. Вообще-то она готовилась к другому варианту – два раза побывала на практике в школе, где прежде училась сама, где она знала всех, а все знали её, где с ней ничего не должно было случиться. И совсем близко от дома. И вдруг – такое!

Правда, нужно отдать должное – новая незнакомая школа понравилась ей с первого взгляда. Ирина вышла к ней и замерла в недоумении – среди московской грязи и неустройства, серых, обшарпанных, неухоженных зданий, сараев, полубараков, — вдруг чистота и зелень, словно оазис. Избитое сравнение, но именно так это и выглядело. Небольшая, упрятанная среди арбатских переулков, в чьём-то бывшем особняке, — фасад на улицу, внутренний двор, огороженный с трёх сторон зданием в виде буквы «П». И заведующий, и коллектив встретили Ирину радушно. Какая-то необычная атмосфера ощущалась во всём. Необычная, но очень благожелательная. Кругом всё сверкает и блестит, следы свежего, только что закончившегося ремонта, вымытые до скрипа и невероятной прозрачности стёкла, а во дворе – аккуратная спортивная площадка со снарядами и буквально вчера завезённым песком. Наверное, шефствующее предприятие заботится, и заведующий просто молодец, подумала Ирина. Правда, заведующий совсем не походил на крепкого хозяйственника. Куда больше заведующий напоминал Ирине собственного отца, врача-терапевта, почти совсем оставившего частную практику из страха перед фининспекторами. С учкомом[97]непременно будут проблемы, украдкой вздохнула Ирина. В ответ на её опасливые расспросы заведующий неожиданно молодо рассмеялся:

— Вы не беспокойтесь, Ирина Павловна. С учебным комитетом у нас полное взаимопонимание и сотрудничество. Да вы увидите.

Ирина, ещё очень живо припоминающая учкомовские битвы в собственной школе и рабфаковцев в университете, опять удивилась. Но это было ещё не всё. После разговора с заведующим завхоз устроил Ирине подробнейшую экскурсию по зданию. Проходя по коридорам и слушая гордые комментарии завхоза – звероватого на вид кряжистого мужика с отчётливым волжским выговором и не вдруг произносимым именем-отчеством Силантий Поликарпович – Ирина поняла, что всё это волшебство на самом деле легко объяснимо. Просто в школе не воруют. Вот только почему?

Больше всего потрясли её школьные туалеты. По два ученических, для мальчиков и для девочек, на каждое крыло на обоих этажах, плюс туалеты для педагогов. Таких туалетов Ирина в жизни своей не видела. Там даже бумага была – и не какие-то газеты. В общем, Ирине понравилось, и понравилось так, что она решила сделать всё возможное и невозможное и утвердиться здесь, как полагается.

И вот – самый первый урок. Не то чтобы она боялась – нет. Но…

Ирина заметила его сразу, едва вошла в класс вместе с заведующим. И, встретившись с ним взглядом, опешила от неожиданности и возмущения – этот мальчишка кивнул ей и улыбнулся! Ирина, отправляясь в самую старшую группу, разумеется, волновалась, как встретят её. На практиках в других школах ей доводилось вести уроки у пятых и шестых групп, но у девятых – ни разу. Ирина снова встретилась с ним глазами. Ох. Мальчишка?

Заведующий, ободряюще тронув Ирину за локоть, вышел. Она взяла групповой журнал и, изо всех сил стараясь сохранять самообладание, стала выкликать школьников по именам и фамилиям.

Очередь до него дошла быстро – его фамилия стояла пятой в списке. Когда Гурьев поднялся и наклонил голову – чуть-чуть набок и вперёд – Ирина снова опешила: с таким достоинством и спокойствием он это проделал. И рассердилась, — и на него, и на себя. На себя – даже больше.

— Пожалуйста, запишите в тетради… — начала Ирина.

Группа зашуршала тетрадками, с шумом, всегда сопровождающим любую перемену картины на уроке. Только Гурьев не сделал даже попытки шевельнуться.

— Гурьев, — Ирина постаралась, чтобы её приподнятые брови как можно яснее продемонстрировали недоумение и неудовольствие. — А где ваша тетрадь?

По тому, как замерла группа, как обрушилась тишина, задавив все звуки в классе, Ирина поняла, что совершила что-то ужасное. Какую-то чудовищную, непоправимую ошибку. Но отступать – сейчас, на первом же уроке?! Ни за что!

Гурьев, поняв, в каком направлении станут развиваться события, незаметно вздохнул и чуть поджал губы. Ему понравилась девушка. Возможно, искушённые современники-ловеласы сочли бы её слишком уж субтильной, но Гурьев не был поклонником рубенсовских излишеств, — скорее, напротив. На узком матовом лице Ирины затаённым светом сияли густо-карие медовые глаза в обрамлении длиннющих ресниц. А толстая коса, по-учительски уложенная короной на голове, делала Ирину вовсе не старше, наоборот – ещё моложе.

— У меня нет тетради, Ирина Павловна, — Гурьев поднялся. — Извините, пожалуйста. Разрешите, я просто так послушаю?

— Нет, — твёрдо ответила Ирина, пытаясь смотреть ему на лоб, а не в глаза. Какой лоб, пронеслось у неё в голове. Какой ужас, что я делаю такое?! О чём это я?! — Если у вас нет тетради, прошу вас выйти и впредь ко мне на урок без тетради не являться.

Ирина ожидала чего угодно – крика, возмущённых воплей, даже оскорблений. Но только не вот такой улыбки. Такая вот улыбка, подумала Ирина. Что же такое я натворила?!. Это продолжалось не дольше секунды, и улыбка – всё равно улыбка, это же надо, подумать только! — сделалась вполне дежурной. Кто-то из девочек, вскочив, протянул ему тетрадь, но Гурьев отверг помощь отстраняюще-успокаивающим жестом. И, не говоря больше ни слова, кивнул и спокойно направился к двери.

— Ирина Павловна, — плотная, коротко стриженая девушка по имени Зина, староста группы, с грохотом выскочила из-за парты, едва лишь дверь за Гурьевым тихо защёлкнулась. — Вы зачем так, Ирина Павловна?! Это же Гур! Он же…