Джулия была поражена:

— Я думала, что Острианы всегда были богаты! Это была еще одна семейная ложь, и, видимо, этим и объяснялось, почему Дэниэлу Остриану не просто хотелось, а позарез необходимо был получить «второй клад Гиммлера».

— О нет, дорогая. Дэниэл был беден как церковная мышь. Но тогда и Лайл был таким же. Разница в том, что это очень, очень злило Дэниэла. Думаю, они встретились на войне. По крайней мере в конце ее они были расквартированы вместе в южной Германии. — Она улыбнулась и покачала головой. — Двух более неподходящих для партнерства людей я не знала. Но они дружили вплоть до дня смерти Дэниэла. — Она поправила волосы. — Я была очень шаловлива, и у нас с Лайлом был роман. Но затем и у моего мужа появилась другая женщина. Лайл был таки-и-и-им романтиком. Конечно, у него умерла жена. Ему приходилось тайком исчезать из Арбор-Нолла, чтобы встречаться со мной в Остер-Бэе.

Джулия подалась вперед:

— А Дэниэл Остриан был когда-нибудь в Швейцарии?

Неожиданно дверь распахнулась. Джулия повернулась. Джон Рейли заполнил собой дверной проем. Его узкое тело дышало злобой.

— Мы больше не будем беспокоить миссис Шварц, — сказал он ледяным голосом. — Выходите отсюда, мисс Остриан.

У Джулии от страха перехватило горло.

Она не могла допустить, чтобы миссис Шварц был нанесен вред. У нее не было выбора.

В груди словно образовался жесткий комок. С чувством обреченности она встала и пошла к Джону Рейли. Но затем она подумала о Сэме и о том, чему он учил ее. Как она умудрилась застрелить «чистильщика» в театре. Может быть, у нее есть шанс...

С колотящимся сердцем она тихо сунула руку в карман пальто и сжала «вальтер».

21.12. ВОСКРЕСЕНЬЕ

Подъезжая к забору из проволочной сетки, окружавшему приют престарелых, отец Майкл сбросил скорость своего фургона до минимума. Указания Лайла Редмонда относительно того, как подъезжать к этой точке ограды, были точны, но сейчас священник с беспокойством всматривался в холодную ночь в поисках Лайла. Где же он? Это вызвало мысль об Альпах, где пешие туристы могли замерзнуть за десять минут из-за резкого падения температуры.

В морозном свете луны он изо всех сил вглядывался в ворота. Ветер шелестел сухим кустарником и длинными травами. Где же Лайл Редмонд?

И тут он заметил движение. Ворота распахнулись, и он с облегчением увидел длинную рясу и капюшон, трепещущие на ветру. Это был старый Лайл. Священник с нетерпением подогнал фургон вперед, притормозил и открыл боковую дверь.

Лайл забрался внутрь вместе с порывом ледяного воздуха.

— Спасибо, отец. Огромное спасибо! Там, на улице, холодно, как в аду!

Он захлопнул дверь, вздрогнул, похлопал в ладоши, чтобы согреться, и оглядел потрепанный интерьер машины священника. Выцветшие занавески закрывали боковые окна. Обивка со стен исчезла, а на сиденьях протерлась до основания. Но воздух в салоне нагрелся, и скоро стало совсем тепло.

— А здесь рай!

На лице священника возникла улыбка облегчения.

— Все нормально?

Большой нос монаха был красный, словно он надолго высовывал его на холод из открытого окна в поисках Лайла. Его квадратные пальцы вцепились мертвой хваткой в руль, а темные глаза были напряжены. Все шестьдесят пять лет его жизни отразились на изборожденном морщинами лице.

— В полном порядке, отец. Но нам нужно убираться отсюда. Никто не знает, когда этот змей Рейли поймет, что я удрал.

— Конечно.

Отец Майкл, хоть говорил тихо и вел себя мягко, знал, когда наступает время действия. Он разогнал двигатель своего «Фольксвагена», и шины стали плеваться песком, пока не зацепились за асфальт. Затем священник устремился прочь от приюта по темной ночной дороге.

— Отлично водите, — сказал старик. — Но нужно сказать вам, что я голоден.

— Мы сможем поесть в церкви.

— Я имел в виду настоящую пищу.

Священник бросил взгляд на Редмонда, откинувшегося на высоком пассажирском сиденье. Великолепная грива белых волос в тени казалась почти живой. Его потускневшие от возраста глаза сверкали, как опалы, скулы выдавались вперед, и священник снова почувствовал исходящую от него силу, подавленную лишь на время. Лайл был слаб, но отнюдь не сдался. Теперь, вырвавшись из приюта, он вдруг стал казаться сильнее.

— Я мечтал о жареном цыпленке, — грохотал Лайл. — Жаренном во фритюре, с настоящим пюре и с большим количеством соуса. Ничего такого нам в приютской столовой не давали. У вас найдется достаточно денег, чтобы меня накормить?

Священник улыбнулся:

— Думаю, я могу это устроить.

— Отлично. И тогда мы сможем побольше поговорить о Боге. Я чувствую себя так, будто только что вырвался из тюрьмы.

— В каком-то смысле так оно и есть.

— И еще. Мы не можем ехать в приходскую церковь Маунт-Киско.

— Я думал, мы договорились...

— Да, мы договаривались. Но я подумал, что если эта сволочь Рейли решит, что вы связаны с моим побегом, то это будет первое место, куда он нагрянет.

Теперь, когда он расстался с Рейли, у него много дел. И он должен еще раз посмотреть кое-что...

Священнику пришла на ум мысль, а не согласился ли Лайл на церковь в Маунт-Киско только для того, чтобы заручиться его согласием?

— Есть план. — Старик начал говорить.

Отец Майкл слушал со все возраставшей тревогой.

* * *

21.28. ВОСКРЕСЕНЬЕ

Ночью грубая красота округа Вестчестер казалась жутковатой и отталкивающей. Островерхие ветви деревьев низко склонялись над продуваемыми ветром прудами. Каменные мосты и густые леса теснили узкие дороги. В беспокойстве и в тревоге Сэм въехал на «Дуранго» в поселок Армонк и остановился на автозаправке фирмы «Шелл» на Мэйн-стрит. Местный юнец рассказал ему, как проехать в приют для престарелых в Роллинг-Хиллсе.

Сэм уловил манящий аромат гамбургеров, доносившийся из соседнего кафе. Но он вернулся в «Дуранго» и поехал дальше.

Предательство Пинка вызвало глухую злость, которая заполнила все мысли Сэма. Оно могло стать причиной смерти Джулии. Он знал, что Пинк отчаянно хотел вернуться к оперативной работе и что он не умел сопротивляться давлению начальства, даже когда защищал свои интересы. Если Винс использовал оба эти рычага воздействия на Пинка, то вполне мог добиться своего. Это могло быть нелегко, но возможно.

Сэм скривился. Объяснить можно все, но он никогда не простит Пинка.

Он встряхнул головой, словно отгоняя образ Пинка, и сосредоточился на мыслях о Джулии. На мгновение перед ним появилось ее лицо. Более всего на свете ему хотелось вновь оказаться рядом с ней. Он хотел слышать ее голос и ощущать теплоту тела. Только бы она была жива.