– Да. Если не ошибаюсь, дальше стены вашего стольного града. Но...

– Что ты видел? – спросил Бернард быстро.

– Плохое, – ответил я. – Город не просто в осаде. Перед воротами целый военный лагерь, но там, к счастью, люди. Однако в лесу отряд странных людей с бледными лицами. Все неподвижные, как мертвецы. По реке плавают даже не лодки, а целые корабли.

Ланзерот спросил отрывисто:

– В город не пробраться?

– Не знаю, – ответил я независимо. – Сплошной цепи войск не заметил, здесь еще не знают позиционной войны. Или окопной... Да это я так... заговариваюсь от усталости. Можно тайком пробраться в город, особенно ночью, можно тайком выскользнуть. Но как пройти с шестеркой волов, повозкой – не представляю!

Бернард и Ланзерот переглянулись. Мне снова показалось, что от меня что-то скрывают. Я наконец сообразил, что эти сумасшедшие намерены тащить тяжелую повозку через самый жуткий перевал, какой мне только приходилось видеть, я вскрикнул:

– Не понимаю, как мимо башни? Оттуда сбросят один-единственный камень, и от всего отряда останется мокрое место!

Бернард спросил быстро:

– Какая башня? Тебе ничего не привиделось?

Я огрызнулся:

– Не больше, чем то дерево, за которым нашел меч!

– Дерево? Ах да... А ну-ка, расскажи подробнее.

– Башня, – объяснил я. – Самая обычная. На самом верху. Прямо на перевале. Там такая скала над перевалом, как нарочно: ровная площадка, а на ней эта башня. Из хороших таких глыб, что и ста тысячам быков не сдвинуть. Нижние окна начинаются на высоте в три моих роста! Да и то узкие, задница не пролезет. Миновать эту башню не получится!

Ланзерот мрачнел, хмурился, а Бернард сказал озадаченно:

– Раньше ее не было. Вот сволочи! Я ж говорил, на то место просто напрашивается какой-нибудь наблюдательный пункт. А эти гады отгрохали почти крепость. Сколько, говоришь, там народу?

– Не видел. Но человек десять поместится легко.

– Десять, – сказал Бернард хмуро. – Десятерых я и сам смету, если застану спящими. И связанными. Что будем делать, Ланзерот? Пойдем в обход?

– Прямо, – отрубил Ланзерот.

– Но как пройдем?

– Не знаю, – огрызнулся Ланзерот. – Не рыцарское это дело – знать! Главное – ввязаться в схватку. А там посмотрим.

У меня было тягостное ощущение грядущей неудачи. Даже катастрофы. Волов запрягли, двинулись прямо, там ущелье, но не думаю, что протянется долго. Здешние скалы по обе стороны выглядят дико. Невольно подумалось, что это остатки какого-то катаклизма. Возможно, метеорит не столкнулся лоб в лоб, а догнал и врезался в поверхность, потому не взорвался, как ядерная бомба в миллиард мегатонн, а разлетелся на куски...

Камни в самом деле странноватые. Я всем нутром чуял их неземное происхождение, но не увидел ни шахт, ни копален. Гномов, как и людей, интересуют только золото и железо да еще драгоценные камни, а мимо кобальта, циркония, урана и разных трансуранидов пройдут равнодушно.

Волы стонали, надсадно ревели, их худые шеи напрягались в усилии, мышцы трещали. Я тоже хватался за колеса, помогал бедным животным. Голова моя пригибалась при любом шорохе, треске. Я каждое мгновение ждал нападения.

Впереди Ланзерот поднял ладонь. Рудольф тут же остановил волов. На локте левой руки как будто сам собой возник щит, а правая приподняла в готовности топор. Бернард пустил коня вперед вскачь. Я видел, как они переговорили, Бернард вернулся, кивнул Асмеру.

– Мы с тобой попасем этих овец.

Асмер улыбнулся, спросил шепотом:

– Сэр Ланзерот не обидится, что и его зачислили в стадо?

Бернард удивился:

– Где ты видел, чтобы во главе стада шла овца?

Со смешками отъехали в конец нашей колонны, пока я пытался вспомнить, кто же во главе стада: баран или козел, почему-то казалось, что именно козел, где-то слышал, хотя непонятно, почему в стаде овец да вдруг козел...

Впереди раздались крики, брань, тут же вопли, звон металла. Я пробовал удержать коня, но этот боевой дурак, приученный прошлыми хозяевами, понесся на шум схватки, как Леня Голубков в МММ. Ланзерот яростно рубился с целой толпой крепких мужчин, все в добротных блестящих кольчугах, что делало их похожими на больших рыб, в остроконечных шлемах с конскими хвостами. К счастью для Ланзерота, они бросились на него хоть и с острыми, как бритва, саблями, но чересчур легкими. Еще с десяток лучников метко и сильно били в Ланзерота длинными стрелами. В воздухе стоял сухой треск, щепа разлеталась, как конфетти, а Ланзерот не по-рыцарски живо вертелся в седле и с каждым ударом рассекал противника либо до пояса, либо сшибал головы.

Я метнул молот. Сразу двое упали, сплющенные, как серые пластилиновые фигурки, у которых внутри красная начинка. Ланзерот оглянулся, гаркнул разъяренно:

– Твое место у повозки, дурак! Там опаснее всего!

Я молча подал коня назад. Хоть и назвал дураком, но нечаянно проговорился, что я стою не меньше его, благородного и обученного рыцаря. Если не больше.

Дорога пошла с малым наклоном вниз, я видел впереди рощу, а дальше снова горы. Не совсем горы, скорее, два десятка странных остроконечных пиков, земля там выглядит прокаленной в огне. Бернард сделал вялый знак правой рукой, что было похоже и на крестное знамение, и на жест хозяина, показывающего свои владения уже в сотый раз.

– Там, за теми скалами, прямая дорога к нашему Зорру, – сказал он. – Всего день пути! Впрочем, я забыл, ты сам все видел с высоты. Вот минуем скалы.

Я передернул плечами.

– Не нравятся мне эти скалы...

Он хмыкнул.

– Мне здесь многое не нравится.

– Скалы, – сказал я осторожно, – какие-то странные. Тут ничего не происходило?

Он не понял, повернулся и посмотрел на меня в упор.

– Ты о чек?

– Ровная степь, – объяснил я. – Ну, рощи кое-где, тоже понимаю. А вот скалы откуда взялись? Горный хребет тут ни при чем. Да и не сразу горы начинаются, а как-то медленно...

– Что скалы, – проворчал Бернард. – Разбойники хуже.. Мы-то отобьемся, но народ от них бежит. Да и полно их здесь, как мух при навозе. Там, где поедем, уже давно нет мирных путников.

Рудольф пояснил мне сурово:

– Значит, кого бы ни встретил – бей!

– А спрашивать потом?

– Зачем? – удивился Рудольф. – Известно, что хорошие люди перестали пользоваться той дорогой уже давно.

Я проворчал, что мы-то пользуемся, Бернард добавил:

– Их не просто убивали. Это раньше убивали просто. А сейчас пытают и мучают без надобности. Просто так. Этого я не понимаю. Добро бы вызнать какие – то тайны, но ради удовольствия? Мы сами находили замученных женщин – поселянок – что они знают? – изувеченных детей, младенцев еще живых, но со вспоротыми животами...