Маттео потянулся. Он увеличился в размерах. Что-то мешало ему. Кирпичный сводчатый потолок клоаки. Он попробовал надавить на него… Если бы только он мог что-то чувствовать!

Он медленно продвигался вперед, надавливал на потолок, делал еще шаг и пытался снова. Благодаря его усилиям потолок поддался. Маттео нашел плиту, под которую залез в надежде избежать пожара. Он без труда оттолкнул ее, протянул руку и поднялся.

Трудно было вылезать из темницы. Плечи Маттео стали намного шире. Он протиснулся, расслабился… Наконец он оказался снаружи. В его саду снова росли розы. Он запрокинул голову и посмотрел на небо. Увидел тысячи маленьких светящихся точек и лунный диск, который в эту ночь имел форму широкого полумесяца.

У него раньше времени отняли жизнь. Почему он получил ее обратно, Маттео понять не мог. Но он знал, для чего ее использует. Мечты и ненависть его родственников и потомков обрели в нем форму. Они хотели смерти верховного священника, и он с радостью сделает им этот подарок. Он чувствовал верховного священника. Тот был в городе!

Маттео поднял руки, посмотрел на них в лунном свете. Они выглядели как бесформенные лапы. Гораздо больше, чем человеческие руки. Они были сделаны из грязи, земли и наполовину перегнивших остатков растений, но они были полны силы!

Он обернулся, посмотрел на развалины своего палаццо, увидел лежащие в руинах дома. В отличие от Маттео, город не восстал из могилы, и у него было смутное ощущение, что стены ненавидели его. Они словно знали, что на нем частично лежала вина за их разрушение.

Но не он приказал поджечь город. Маттео тяжелым шагом направился через сад к своему палаццо. Его движения были медленными, неуклюжими.

Шум заставил его остановиться. Грохот камней. Маттео последовал за звуком. Вошел в зал, где музыканты когда-то играли танцевальную музыку.

Двое мужчин, полностью в черном, долбили кирками обломки. К ближней стене были прислонены арбалеты и большие черные щиты. Чуть ближе стоял искривленный, наполовину расплавленный серебряный светильник на пять свечей.

Они обворовывали его!

Нечленораздельный звук поднялся из глубин его глотки. Мужчины повернулись к нему. Маттео с удовлетворением увидел ужас на их лицах.

Но затем один из них бросился на него, замахнувшись киркой. Лунный свет заискрился на металле.

Маттео поднял руку. Он не мог сразу потерять вновь обретенную жизнь! Слишком медленно.

Кирка вонзилась в его грудь. Он не почувствовал боли. Вообще ничего…

Нападающий дернул оружие, выругался, пытаясь его высвободить.

Рука Маттео опустилась на голову мужчины. Сомкнулась… Раздался треск. Он впервые что-то почувствовал. Влага проникла через ладонь в его тело. Это было приятно.

Он отпустил труп с размозженной головой на пол.

Другой мужчина очнулся от онемения. Он схватил свой арбалет и подсвечник и убежал.

Маттео знал, что следовать за ним было бессмысленно. Он не смог бы его догнать. Но он и не хотел этого. Пускай себе бежит с барахлом. Ему нужен был верховный священник, Люцио Тормено. И он знал, где его можно было найти. В октагоне!

АРБОРА, ПОРТ, НЕЗАДОЛГО ДО РАССВЕТА, 21-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Это были последние, – заявил Вольфхард фон Уршлинген.

Небольшая группа дружинников, которые покинули свое небольшое каботажное судно длиной менее пятнадцати шагов, образовала в свете фонарей колонну и направилась к Лунным воротам под пристальным взглядом капитана.

– Это намного больше двух тысяч воинов, – заметил Нандус.

Он не доверял кондотьеру. Репутация Вольфхарда была плохой даже для человека его профессии. Нандус пытался отговорить совет Лиги от подписания контракта с Черным отрядом. Напрасно. Это бесспорно был наибольший доступный отряд. Лишь на это рассчитывали торговцы. Грядущая война против герцогов Швертвальда должна была стать последней.

– Чем больше людей, тем больше возможностей, – с ухмылкой сказал Вольфхард.

Кондотьер выбрил себе голову по последней моде, оставив только волосы на макушке. Длинные черные пряди, в которых было уже достаточно много седины, спадали до середины его ушей. Его угловатый выпуклый подбородок напоминал штык лопаты. В уголках рта и глаз собирались глубокие складки. Мясистый шрам проходил через левую щеку к уху, рассеченному ударом меча.

Как и большинство его людей, он носил вороненые доспехи. Хотя Вольфхарду было явно за сорок, он сохранил узкие бедра, а его широкие плечи выдавали, что он все еще ежедневно тренировался с мечом. Он не был человеком, который отдавал команды с безопасного холма полководца. Это Нандус о нем тоже слышал. Если битва была неизбежна, то Вольфхард был в первом ряду, а покидал поле битвы одним из последних.

– Больше возможностей… – задумчиво повторил Нандус. Войско было достаточно велико, чтобы при атаке на Швертвальд даже иметь шансы на успех, что играло ему на руку и содействовало его тайным планам.

– Давайте просто надеяться, что дальше нас не ждут такие же ночи, как эта. – Серые глаза кондотьера укоризненно смотрели на Нандуса. – Арбора стоила нам семнадцати погибших. Пока что…

– Вы удивляете меня, Вольфхард. Завуалированная вежливость – не мой стиль, поэтому я прямо скажу: у вас нет репутации заботливого отца для ваших воинов.

На лице кондотьера появилась тонкогубая улыбка.

– Возможно, вам стоит слушать не только то, что обо мне говорят мои враги. Я уверен, что смогу назвать вам имена по меньшей мере половины погибших, когда мы понесем их на носилках.

– Нам обязательно это делать?

Брови кондотьера нахмурились.

– Семнадцать погибших – это не так много. Смерть – это наше ремесло. Дело в том, как они умерли. Наемники – суеверная шайка. Этой ночью их мораль пострадала. Вам следует найти несколько трогательных слов, когда моих людей будут опускать в могилы. В противном случае боевая сила отряда сократится вдвое.

Нандус знал, что Вольфхард был прав, но ему не нравилось, что кондотьер брал на себя командование.

– Конечно, я выполню обязанности священника. Возьмите мертвых и переместите военный лагерь. Расстояния в три мили от Арборы должно быть достаточно. Наверняка даже самые измученные среди ваших людей предпочтут видеть город лишь издалека.

Вольфхард кивнул:

– Мудрое решение. Я прослежу, чтобы люди, находящиеся в лагере перед городскими воротами, отошли. Мы должны дать им день отдыха, прежде чем пойдем дальше.

– Так и сделаем.

Кондотьер со своими телохранителями присоединился к последним спустившимся с корабля воинам.

Нандус наблюдал, как маленькое каботажное судно отдавало швартовы. Мужчина на корме помахал ему в знак приветствия, пока другие моряки длинными шестами отталкивали корабль от стенки набережной.