Карнивал сжалась в комок и спрятала лицо в коленях, обернувшись крыльями.

— Отца практически никогда не было дома: он участвовал в очередной опасной кампании военно-воздушного флота, сражался во имя Церкви и бога. Тебе вряд ли нравятся аэронавты?

Карнивал продолжала сидеть, не поднимая глаз.

— Он привозил с собой подарки. Мне кукол, а маме — вазочки с тальком из речных городов. Разноцветных солдатиков для Марка. Я любила сидеть у него на коленях и слушать истории про далекие земли. Базары Деламура, пустынные бандиты, торговцы драгоценностями из Рача, у которых рты разрезаны кинжалами. Он рассказывал про медиумов из дальних стран, которые протыкали себе губы щепками от виселиц и давали Дипгейту странные имена. — Рэйчел опустила плечи. — Больше всего на свете я хотела улететь вместе с ним. Хотела стать частью его историй.

Карнивал немного расслабилась. Судя по всему, ангел слушала.

— Когда спайны приняли меня, я ни секунды не сомневалась. Я стала спайном, потому что хотела, чтобы отец гордился мной, хотела пережить собственные истории — или разделить его жизнь. — Она молча посмотрела на оковы. — Поэтому я начала его ненавидеть.

— Потому что он не гордился тобой? — Наконец-то голос Карнивал звучал без злобы или ненависти.

— Нет. Потому что он забыл рассказать мне, что такое убивать. Он знал и ничего не сказал. Когда я вернулась из Нижних земель, между нами уже пролегла пропасть. Мы оба это поняли, но никогда не разговаривали об этом. Мы вообще потом мало разговаривали.

Карнивал задумалась, а потом с ненавистью сказала:

— Я это помню. — Пальцы дотронулись до шрама от веревки. — Мое первое воспоминание.

— Сколько тебе было лет?

— Не знаю! — Ангел задыхалась. — Я висела на цепи над пропастью, мешки с камнями привязали к ногам.

— Кто?

Ангел вздрогнула.

— Ты ничего не помнишь? Совсем ничего?

— Мое имя.

— Как ты вырвалась?

Внезапно холодная отстраненность Карнивал вернулась.

— Перегрызла веревку.

— Перегрызла? Боги… как?

— На это ушло четыре дня.

Рэйчел не знала, что сказать, и в камере воцарилась неловкая тишина. Рэйчел долго сидела, слушая равнодушную мелодию воды. Нужно бы снова попробовать пролезть через решетку, но девушка слишком устала. Поймет ли она, когда наступит конец? Увидит ли тот момент, когда защита Карнивал разлетится вдребезги и голод возьмет верх? А нужно ли это? Может быть, лучше просто заснуть, закончить все прямо сейчас?

Рэйчел вспомнила голос из далекого сна.

Только сдохни у меня на руках, сучка.

Она никак не могла вспомнить, кому принадлежит голос. Веки опустились.

Воинство ангелов поднялось в небо на фоне зари. Золотые доспехи и сталь сверкали, словно радуга, в лучах солнца. Мощные крылья взволновали пустыню, подняв вихри песчаных облаков. Стоя на вершине дюны, Рэйчел наблюдала, как ангелы слетались на восток — они окружали крошечную черную фигурку с крыльями за спиной. Фигурка на коленях ползла по песку, таща за собой цепи. Сотни, тысячи длинных цепей.

Рэйчел.

Она подняла глаза.

Дилл держал в руках золотой меч, но глаза его были белее крыльев. Невидимый поток потянул его за собой прочь от Рэйчел.

Подожди! Вернись!

Но ангел был уже далеко, затерявшись в рядах своих славных предков. Они собрались вокруг Дилла, закованные в бронзу и сталь, смеялись над ним. Он пытался что-то сказать ей.

Что? Что?

Рэйчел почти услышала.

Девушка проснулась, пораженная внезапной мыслью. Дилл жив и нуждается в ней.

Черные полоски лежали на каменном полу. Камера оказалась освещена.

Свет шел снаружи.

— Кто ты? — Карнивал сидела посреди камеры и грозно смотрела мимо Рэйчел.

— Бог, — ответил глубокий низкий голос.

Рэйчел быстро перевернулась.

Обтянутая грязно-серой кожей плоть каскадами свисала от лысины и до лодыжек. Бог походил на оплывшую гору жира. Он был совершенно обнажен, по всей видимости, мужского пола. Единственным свидетельством половой принадлежности служил голос, складки жира скрывали все неопровержимые доказательства. У него за плечами росли гигантские крылья: словно гейзеры песка вырывались из холма на его спине. Хотя вряд ли это существо взлетало хоть раз за последние несколько тысяч лет.

— Печально, — прошипела Карнивал. — Ничего странного, что ваш бог выглядит именно так. Не зря же его вышвырнула Айен.

Бог ничего не ответил ангелу. Он поднял фонарь и нагнулся ближе к решетке. Жир поплыл, и на Рэйчел уставились два кровавых глаза.

— Ты спайн, — загремел голос. — Но не посвященный. Почему?

— Какой же ты всеведущий, — усмехнулась Карнивал. Ее гнев нашел новую тропу и пытался сделать первый шаг.

— Ты Ульсис? — спросила Рэйчел.

— Отвечай на мой вопрос.

— Отвечай на мой.

Огромное лицо покрылось сетью морщин и складок.

— Я Ульсис.

— А я не посвящена, — объяснила Рэйчел, — потому что мой брат был против.

— Это ничего не значит. Пресвитер скрыл это от меня. Почему?

Сайпс? Старик разговаривал с богом? Скрывал что-то от него ?Это встревожило девушку, у нее пропало желание дальше развлекать Ульсиса.

— Сам у него спроси.

Ульсис долго смотрел на Рэйчел из-под нависших бровей, словно снимая с нее слой за слоем, подбираясь к сердцевине. Когда бог заговорил, голос его сотряс землю.

— Ты не первая, кто приходит искать ответы, смертная. Жизнь и смерть, вечные вопросы…

— Я не ищу ответов, — перебила Рэйчел. — Я ищу шприц.

— Ты видел его? — спросила Карнивал.

Огромные куски плоти пришли в движение. Бог повернул к ангелу искаженное гневом лицо и ткнул в нее толстым пальцем.

— Уродец, зачем ты пришла?

Карнивал подскочила к решетке и плюнула Ульсису в лицо.

— Не помнишь меня? — прогремел голос, и гора плоти вздрогнула.

Карнивал снова плюнула ему в лицо.

— Ты ничего не помнишь… — Бог вытер слюну, и глаза его сверкнули. — Так ведь, Ребекка?

Шрамы Карнивал налились кровью.

Свет в глазах Ульсиса становился все глубже, ярче. Сгущавшаяся вокруг темнота начала сплетаться в цепи, которые росли из плеч и крыльев бога. Цепи потянулись в камеру и окружили Карнивал. Звенья шептали голосами сотен тысяч душ.