Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Владыка наш, Великий, кому улыбается Всеблагая в Небесном чертоге, сошел в нижние земли, – тихо, но четко произнес он. «Маарш-а-Н'мах-Ишана ибуу суул н*гаартал иррат манил нарит хесаал кар», – повторило эхо в моей голове, заставив вздрогнуть, ибо до этого я всегда воспринимала звуки карешской речи, как родной язык. Сейчас же, как мне показалось, мое сознание на мгновение отделилось от тела и зависло немного в стороне. Я четко ощущала, что хрупкая фигурка юной царевны Юилиммин сейчас держится на ногах из последних сил, а в душе у нее полный хаос, отчаяние и смятение.
– Вероломный наследник Самирского царства заманил его отряд в одно из ущелий, но владыка бился как лев! Отважный царевич Энмер сражался с ним бок о бок и вынес из сражения. Коварный Асмаррах же, ранив владыку, скрылся! – голос военного звучал, словно небесный гром.
Осколки прошлого беззаботного мира в мгновение осыпались ледяными глыбами и теперь таяли прямо на глазах. Не было во всем происходящем ничего прочного и надежного, за что бы можно было зацепиться. Отца – опоры ее жизни – больше нет, любимый – убийца, придворные – желают ей смерти. И даже казавшийся таким нежным и мирным Энмер-ани научился убивать…
И в то же мгновение я четко осознала, что именно я завела эту хрупкую девочку в такое положение. Правда, не будь меня, она бы уже несколько месяцев назад была с почестями похоронена в «миленькой» усыпальнице позади нового храма, где находили покой многие ее родичи. А следом к несчастной царевне присоединились бы и все прочие несогласные со взглядами блистательной Нинмах.
Если я сейчас уйду, брошу эту девочку, то предам ее, вернее, предам СЕБЯ. Это моя жизнь, а, следовательно, и моя битва. Если сейчас опустить руки, то проиграешь не только свою жизнь, но и жизни тех, кто встал за твоей спиной. Они умрут как Иба и Шанхаат, как те солдаты в карауле. Умрут зря!
Каи… Мое сердце снова забилось, теперь я ощущала каждый его удар. Асмат… Я словно бы спиной ощутила всю мощь, исходившую от его внушительной фигуры. Гаруул… Хитрый взгляд черных глаз блеснул, словно кинжал в ночи. Уммат-аба… Шамунт-аба… Они надежны, словно стены дома. Асмаррах… Как можно сомневаться в своем сердце?! Я доберусь до истины и тогда все решу. Решу сама!
– Благодарю всех за службу, да благословит вас Всеблагая Мать! – откликнулась я, снова сливаясь воедино. – Я должна разобраться во всем сама, а потому хочу видеть храброго Энмера-ани и всех тех, кто был с владыкой в последнем бою. Как наследница, я требую, чтобы положенные клятвы были принесены мне перед алтарем Аннана немедленно. Как жрица Всеблагой я совершу все нужные ритуалы, чтобы владыка смог достойно сойти в Нижний мир. Но важнее всего – остановить конфликт здесь. Степные кочевники угрожают Ассубе. Уже сгорела большая часть города. Военачальник Сельмиш признан мной предателем, виновным в этом и покушавшимся на мою жизнь!
Тошнота накатила внезапно. В последние дни это стало почти нормой, но каждый раз заставало меня врасплох. Упасть измученному телу не позволили Гаруул и непонятно откуда возникший, Мальхат. Они подхватили меня и практически отнесли в шатер. Остальное я видела словно во сне. Все командиры, многие из которых своими ушами слышали последнюю волю владыки, присягнули мне на верность без промедления. Неприятный осадок оставило лишь то, что в глазах некоторых читалось явное сомнение. Видимо, для них было бы надежней, находись рядом со мной мой супруг, но в том-то и загвоздка – мой муж их вряд ли устроит. И ведь в открытую не скажешь.
Энмера-ани в лагере не было. Он, во главе хоннитской сотни, находился у другого края ущелья «отважно не допуская врагов». Пришлось послать гонца.
От слабости мутило и шатало, видимо, мое самочувствие отразилось-таки на лице, так как один из отцовских лекарей, тот, что был с ним в последние минуты, ринулся ко мне. Этот почтенный знающий явно не зря ел свой хлеб, заботясь о здоровье владыки. Он развил воистину кипучую деятельность вокруг моего почти бездыханного тела, и вскоре я почувствовала себя немного лучше.
– Не знаю, как вам и сказать об этом, сиятельная, хоть может вам о том и ведомо… – несмело произнес мудрый, заметив, что я пришла в себя. – В таком состоянии женщине не должна ни скакать, ни, тем более, быть на войне.
Я изумленно уставилась на седовласого лекаря, не в силах понять, о чем он. Знающий, казалось, услышал мои мысли.
– Сияющая, причина вашего плохого самочувствия проста – семя плодородное, что проросло в вашем чреве. Не ведаю я срока, но все признаки очень явны.
Беременна! Эта мысль яркой искрой вспыхнула в сознании. Та ночь на берегу горного ручья или последующая – не важно, но у меня под сердцем живет плод нашей любви. Асмаррах! Как же теперь поступить? Что же с нами будет? В груди болезненно сжималось от одной лишь мысли, что любимый повинен в смерти отца моего и владыки! Теперь я не имею право отступать, откладывая выяснение правды на потом, теперь у меня нет права прятать голову в песок!
За своими мыслями я совершенно не услышала дальнейших слов знающего и не успела пресечь радость старика, которая хлынула за пределы шатра, ибо и у стен есть уши. К моему ложу уже спешили царедворцы из свиты владыки. Каждый спешил восславить то, что дух и род карешских владык получили продолжение. Никого уже не интересовало ни мое мнение, ни реальное положение вещей.
От этой льстивой толпы дармоедов меня спасло лишь появление Гаруула и Асмата, которые живо оттеснили от ложа всех умиляющихся и бесцеремонно выставили вон.
– Мы хотели поговорить с тобой о том шнурке, но мне кажется, что нам и так есть, что обсуждать, сиятельная, – ворчливо произнес мой самирский телохранитель, наклоняясь над моим ложем так, чтобы его слова могла слышать только я. – Асмат приведет своего брата и верных из его сотни. Отныне никто не должен посещать тебя без дозволения, сиятельная. Поверь, правитель должен быть недосягаем для всех, но и вместе со всеми. Вокруг тебя не все обрадуются, узнав, чье семя взошло, а
