– Наверное, это совсем неплохо.

– Я тоже так думаю.

– А скажите, граф… У меня еще вопрос по поводу этого ше-тан. Он… мм… Не провоцирует ли установившаяся связь каких-либо… хм… желаний?

– О чем вы? – Оборотень поглядел с непониманием и вдруг рассмеялся. – Помилуйте, тэр Сэллер. Вы видите красивую девушку и хотите еще каких-то объяснений своим чувствам? Нет. Говорю вам с полной уверенностью, ше-тан не предполагает ничего подобного.

– Я не совсем о чувствах, – смутился Сэл.

– Конечно же, – продолжал улыбаться тэр Винсо. – Никаких чувств. Еще вопросы?

– Только один. – Буревестник отвел за ухо лезшую в глаз прядь. – Кто вас стрижет?

Как своей граф выделил Вель лучшую комнату из гостевых. В этом Сэл убедился, войдя в каморку, которую отвели ему. Тут было тесно: в четырех стенах, на одной из которых чернело ничем не занавешенное окошко, едва помещались кровать, стол и шкаф. Очага не было – тепло шло от одной из стен. Наю досталась комнатушка не лучше. Буревестник полагал, что брат уже спит, но, заглянув, обнаружил, что тот и постель не разобрал.

Сэл долго топтался у двери Авелии, но все же решился войти. Там и обнаружил пропавшего родственника. В который раз за последние дни удивился собственным чувствам: заскреблось в душе что-то нехорошее, когда увидел брата на полу у ее постели, а потом отпустило – Най пришел не к девушке, его интересовала сумка.

– Иди сюда, – шепотом подозвал он Сэла. – Глянь, какая штука. Я в нее дров напихал, поднять уже не получается, а еще место осталось.

– Лучше бы в камин дров подбросил. И какого ты в чужих вещах роешься? Разгружай.

– А может, оставить? Представь, она утром проснется, захочет взять…

– Най, ты идиот? Другого времени для шуток не нашел?

Брат смутился, подтащил сумку к камину и принялся выкладывать дрова.

– Все равно вещь интересная, – пробормотал он. – Как думаешь, откуда она у нее?

– Сказала же, от отца досталась.

– Ну да. Только странно, что даже в пустошах работает. У меня все амулеты сдохли, а этой ничего. И не чувствовалось от нее никакой силы.

– Потому что сила не людская, – негромко, косясь на спящую девушку, предположил Сэл. – Возможно, эльфы делали. Ты много об их магии знаешь?

«И в Вель никто мага не почувствовал, – думал он между тем. – Почему? Магов-перевертышей я встречал. Дар в них заметен, почти как и у людей. Специально прятала? Или тут тоже магия не человеческая?»

– А ты чего к ней зачастил? – оторвал от размышлений Най. – С Лил не вышло, так замену присмотрел?

– Нет, пришел, как и ты, с сумкой поиграть, – с нарастающей злостью прошипел Буревестник. – Думал шкаф в нее всунуть, чтоб Вель уже наверняка не подняла. А заодно сапоги ее к полу прибил бы. Развлекаться, так на полную катушку, да, братишка? А просто узнать, как себя чувствует раненый товарищ, которому ты, может быть, жизнью обязан, – это не для нас.

– Ну ты… Я узнал. Пришел, а она спит. И сумка рядом. Да и вообще, она же сама сказала, что ничего с ней не станется. В смысле, обойдется все… И чего ты на меня накинулся?

– Чего? – От шепота уже саднило горло. – Сейчас объясню чего. Сюда глянь.

Куртка Вель висела тут же, на стуле. Сэл вынул из кармашка многократно сложенный листок.

– И что это за каракули? – Най поднес бумагу к свету.

– Что? А, нет, другой листок. Вот. Никого не напоминает?

– Откуда это у нее? И к чему ты мне…

– А к тому, что нужно иметь уважение к чужим чувствам. Хотя бы немного. А не демонстрировать так откровенно, что тебе на нее наплевать.

– Мне наплевать? Да ты знаешь, что? Иди… Иди вон к Лил. Расскажи, как уважаешь ее чувства!

Спасибо, хоть дверью не хлопнул. Но не стоило заводить с ним этот разговор, все равно ведь ничего не понял.

Сэл аккуратно вложил в кармашек Авелии листочек со стихами из блокнота Орика. Не выкинула же! Жаль, неизвестно, что там написано. Хотел вернуть на место и портрет брата, но… скомкал и бросил в камин. Не попал. Выругался шепотом и вышел из комнаты, забыв, зачем приходил.

Девушка дождалась, когда закроется с тихим скрипом дверь и вокруг воцарится тишина, нарушаемая лишь негромким потрескиванием дров в очаге. Открыла глаза и села на постели. Хотелось плакать, но она держалась. Пока не заметила на полу смятый листок. Вскочила, подняла, бережно разгладила… И залилась слезами.

В это же время другая девушка лежала на кровати в своей комнате и тихонечко всхлипывала, уткнувшись в подушку.

Каждая из них оплакивала свое сокровенное и несбывшееся. Каждая понимала, что для этих чувств и для этих слез сейчас не время и не место и на кон поставлено несоизмеримо большее. Но разве сердце когда-нибудь слушалось голоса разума?

И если у одной из них еще была надежда на то, что потом, когда все закончится, ее могущественный покровитель сдержит обещание, и пусть обманом, но она получит желаемое, то у второй не было даже уверенности в том, что для нее это «потом» наступит. Она зашла слишком далеко и теперь проклинала тот день, когда по юношеской горячности предложила помощь. Что мешало ей притвориться, будто это все ее не касается, забыть о рассказах прадеда и жить, надеясь, что за ее недолгий век ничего страшного не случится? Может, это кровь предков. Может, ответственность, которую с рождения воспитывали в ней родители. А может, осознание того, что это будет главным поступком в ее никому не нужной жизни. Никому-никому не нужной… И чем больше она так думала, тем сильнее плакала. Это продолжалось до тех пор, пока слезы не иссякли и она не уснула…

Иоллар долго лежал в кровати, прислушиваясь к ровному дыханию жены, но сон не шел, а потому мужчина встал, оделся и вышел из комнаты. Дошел до высокого окна в конце коридора, протер запотевшее стекло и, прижавшись к нему лбом, с минуту рассматривал пустой, тускло освещенный двор, думая, мог бы он отказаться от целого мира и жить в кармане, как граф Лиар. Размышления много времени не заняли – решил, что не смог бы однозначно. А вот прожить до конца своих дней в одном мире, пожалуй, сумел бы. Это на случай, если затея с усыпальницей не увенчается успехом. Неплохой ведь в принципе мир…

Звук шагов прервал его размышления.

– Дуд? – удивился он, обернувшись.

Единственный масляный фонарь, висевший на стене, давал мало света, но его хватило, чтобы разглядеть лицо парня – выглядел лопоухий так, словно его застали на месте преступления.

– Я это… выйти…

– Не туда свернул.

– Не запомнил еще, где тут что…

– А я решил, ты кое-кого проведать собирался, – машинально бросил Иоллар, заметив, у чьей двери остановился парень.

Дуд промычал что-то непонятное. То ли да, собирался. То ли нет, просто мимо проходил. И чего так теряться? Понравилась девчонка, что ли? Или…