«Что они с нами сделают? – подумал Милан. – Неужели все пропало? Почему Иван так спокоен, будто летит в гости?» Он не хотел себе в этом признаваться, но сейчас, как и полгода назад, рассчитывал только на русского. Именно Вешкин когда-то вырвал Рауля из лап «антиповцев» и самой смерти, уведя из Эль-Фернандо. Только он сейчас мог извлечь из рукава карту, которая разом обратит тухлую ситуацию в выигрышную. Но Вешкин молчал, рассеянно глядя на боковой экран. Наверное, он рассчитывал на появление полиции, продолжавшей следить за владельцем супер-карточки. «Только бы он не просчитался», – подумал Милан.

Напротив пленников сидело два боевика со взведенным оружием. По их свирепым рожам было ясно, что им ничего не стоит прострелить врагу не только ногу, но и живот.

На стеклах обзорных экранов появились размытые, срезанные встречным ветром «огромные» капли: проникая в углубления для мини-камер, дождь оставлял по себе лишь смутную пелену водяной пленки. Зато прозрачные стекла «Олимпии» покрылись полноценными, густыми мокрыми полосами. Страж внезапно толкнул Милана в плечо, и тот очнулся, фокусируя взгляд. С терминала бортового компьютера на него смотрела довольная физиономия Шмидта. Милан механически напялил наушники и услышал его голос:

– Очухался, соратник! Что ж, от лица всей корпорации выражаю тебе благодарность за поимку объекта А.

– Спасибо, – пробормотал Милан.

– Ты только не гордись уж слишком, – продолжал Дикси. – Видишь ли, ты напрасно не известил Семена о том, что собираешься лично встретиться с шантажистом. Конечно, никто бы тебе этого и не позволил, так что я вполне тебя понимаю… Деньжат захотел срубить, а папке не рассказать? – Глаза директора сузились, а скулы окаменели. – Ты проиграл, дружок, а я выиграл. Если тебя это утешит, проиграл не только ты, но и твой напарник. Как его, Вешкин?

Милан промолчал. Дождь, кажется, немного ослабел, или это флаер вышел из облачной зоны. Солнце мазнуло по переднему стеклу машины закатными лучами.

– Я вот думаю – или сразу тебя кончить, или бравому Лодзински сдать? Он тут на днях тобой интересовался. Говорит: «Что это ваш сотрудник делал в тоннелях? Там как раз в это время кто-то диверсию устроил, кабеля пережег, журналу «Женская воля» подгадил. И госпожу Сергееву, похоже, именно Хастич наркотиками снабжал. Есть, мол, такие сведения с его прежнего места жительства. Надо бы провести обыск, заглянуть к нему в сейф и под кровать».

Милан никак не мог понять, почему все сложилось именно так. Где же он ошибся, в какой несчастливый момент? Когда согласился установить первый микровзрыватель в машину? Или когда решил вернуться в «Антипов» и найти того гада, который отдал приказ убить Рауля? Пусть «антиповцам» не удалось покончить с Эндьетой, но они спокойно сделают это с Хастичем. Они все-таки достали «предателя», пусть и не догадываясь об этом.

– Что ты за человек, Милан? – задумчиво проговорил Дикси. – Когда ты успел спеться с Вешкиным? Вроде бы все время тебя на виду держал, а тут такое дело. Хорошо еще, что я был готов к твоим фокусам с самого начала, когда Сергеева рассказала все о Брахмапуре и диске. С помощью нашего психиатра, конечно. А я уж решил, что ты по уши завяз в делах компании и не рискнешь играть отдельную партию. Это было твоей непоправимой ошибкой. Спасибо за добрый урок, я опишу его в своем пособии для молодых сотрудников «Антипова». Гарантирую, что погибнешь ты красиво, по нашему фирменному сценарию. Про тебя покажут сюжет и напишут газеты. Так и вижу заголовки: «Разборки мафиозных структур в самом сердце Эккарта!», «Таинственная смерть диверсанта и наркобарона!» и прочие в том же духе.

Шмидт наконец совладал со своим неуемным красноречием, и экран погас.

Все вокруг, кроме прикованного к поручням Вешкина и водителя, внезапно пришли в движение. «Олимпия» резко затормозила, в плечо Милана впилось что-то нестерпимо острое и жгучее, а стекло слева заслонила тень «Кондора». Дверцы обеих машин поднялись, и Милан близко увидел начиненный взрывателем флаер. Оттуда выбрался боевик, скользнул по пленникам равнодушными глазами и сел на свободное место в «Олимпии». Далеко внизу блеснула поверхность Союза.

– Не переживай, умрешь ты быстро, – сказала Магда. Он услышал щелчок, и короткая боль от укола вспыхнула под лопаткой. – Если повезет, сознание потеряешь раньше, чем захлебнешься. – Милана небрежно втолкнули в пустой «Кондор», и он неподвижным кулем упал на откинутое сиденье. «Заботливые» руки пристегнули его бесчувственное, обездвиженное химией тело. – Это чтобы ты раньше времени не выпал из салона, – пояснила Магда. – А дверцу не закрываем, уж извини. Механизм заклинило, понимаешь. Все-таки старая модель, ненадежная.

– Вас найдут через данные спутников, – вдруг сказал где-то далеко Иван.

– Тебе-то какое дело? Да спутники нам принадлежат, понял? Скоро сам за ним отправишься. Можно подавать сигнал на взрыватель, сэр, – сообщила кому-то Магда. – Мы проверили двигатель, машина сразу потеряет устойчивость.

– Прости, Рауль, – произнес Вешкин его истинное имя, и тотчас «Олимпия» отчалила от борта «Кондора». Ветер влетел в салон, легко покачивая корпус. Милан попытался приподнять ставшее словно свинцовым тело, до скрипа стиснул зубы, но мышцы отказывались слушаться.

Со стороны двигателя донесся слабый звук хлопка, и наступила невесомость.

Безвременная кончина

На 29-м году жизни в результате сбоя в работе бортовых систем флаера устаревшей модели трагически погиб талантливый сотрудник корпорации «Антипов» Милан Хастич. За то недолгое время, что он проработал в коллективе, он успел стать истинным «антиповцем», всегда готовым помочь коллегам в трудную минуту. И пусть Милан совсем недолго побыл с нами, мы будем помнить его добрую улыбку и веселый нрав, честность и принципиальность.

Руководство компании, все ее сотрудники глубоко скорбят по поводу трагической кончины Милана Хастича и выражают искреннее соболезнование родным и близким покойного.

«Турбо», сентябрь 48 г.

Вокруг было слишком светло и как-то покойно-тихо, чтобы Рауль не заподозрил самого жуткого. «Жаль, что я так и не успел стать тантристом, – горько подумал он. – Буду теперь в аду торчать, или вообще в пустоте, как астероид какой». Но развить религиозные мысли ему не позволил бодрый голос кого-то пока невидимого, расплывшегося нечетким пятном на периферии зрения:

– Вот и порядок.

– Вы уверены, доктор?

Второй голос был знаком Раулю. Он бы узнал его среди тысяч других, в дождь и ветер, на стадионе во время состязания пожарных команд и в людном кафе. Глаза постепенно приходили в норму, и вскоре он смог понять, что лежит на обыкновенной кровати, в самой обычной палате со всеми атрибутами клиники – дешевым телевизором и терминалом в одном лице, абстрактной картиной и мятым гостевым халатом, обвисшим на крюке у входа.

– Я не умер? – глупо спросил он, с трудом шевеля языком.

Оба посетителя палаты радостно хихикнули, и Вешкин проговорил: