Олег повернул коня, отъехал к кленовой роще, вытянул меч и, вскинув его высоко над головой, воззвал:

— Ко мне, дети мои! Идите сюда. Вас ждет нелегкая, но праведная битва!

И по команде Создателя на поле, утопая по колено в кровавой каше, начали неторопливо выходить ровные колонны хабреков. Чавкающее поле перекрыли от края до края четыре ряда горцев. Плечо к плечу, щит к щиту, ровный ряд сверкающих закаленных наконечников, пока еще смотрящих вертикально вверх, в чистое голубое небо. Да, после первого удара Дьявола армия Господа сократилась почти на две трети. Но зато оставшаяся треть была костяком, основой и главным ударным кулаком Создателя.

Что могли противопоставить ей не приученные к правильному строю и смертельной жестокости полицейские? Как могли прорваться сквозь нее легкие черные всадники? Слуги Дьявола могли похвастаться только численностью, — но в открытом бою каждый опытный, знающий свое место фалангист стоит пяти, если не десяти меченосцев.

— Ну, что теперь скажете, прислужники рогатого? — громко спросил Олег и звонко расхохотался.

* * *

Для сентября ночь стояла теплая. Даже слишком теплая. Мокрая высокая трава липла к ногам, забиралась под штанины и неприятно холодила икры. Саша следом за колдуньей зашел на кладбище, чувствуя себя здесь довольно неуютно.

Синичка остановилась спиной к высокому кресту, широко раскинула руки, держа их ладонями вниз, надолго замерла. Вскоре Трофимову показалось, что земля вокруг начала мягко светиться, но тут девушка попросила:

— Саша, закрой глаза.

Он закрыл, вскоре ощутил вспышку и сразу услышал знакомые голоса:

— Молодец, хозяйка, ты все сделала!

Трофимов открыл глаза, увидел Младу, Велемира, Ярополка, сияющую Синичку.

— Вот и все, — сказала девушка. — Мы все сделали, Саша, мы сделали все. Проход открыт, люди могут выходить.

— Я поймал вас, сатанисты проклятые! Я вам покажу, как оргии на святой земле устраивать!

Откуда взялся местный поп, Трофимов так и не понял.

Священник крепко прижимал к животу медное ведерко, макал в него большую малярную кисть и судорожно брызгал на незваных гостей водою, стараясь делать это крестообразными движениями.

Трофимов недовольно поморщился, отмахиваясь от холодных брызг, но тут Синичка истошно закричала, пытаясь заслониться, и Саша увидел, как святая вода дымится и шипит, впитываясь ей в кожу рук. Лицо поползло лохмотьями, роскошные волосы обратились в клочья пакли, правый глаз громко лопнул и вытек, платье стало чем-то вроде половой тряпки.

Трофимов попятился.

— Саша, ты куда? Сашенька! — Ее крик боли слился с мольбой, колдунья протянула к нему дымящиеся руки со свисающими клочьями плоти.

— Не-ет!!! — Трофимов попятился, отвернулся. «Не могу! Не хочу. Ни касаться, ни слышать, ни видеть тебя не хочу!»

— Саша!

Трофимов кинулся бежать прочь, на всем ходу врезался в надгробие, отшатнулся, упал в траву, извиваясь, отпихиваясь от воздуха, не зная, с какой стороны может подкрасться уродливое чудовище.

— Саша… — Это походило на тягостный вздох.

— Подлец! Негодяй! Убийца! — услышал Саша крик Ярополка, но самого его не видел. Видел только размахивающего помазком попа, безмолвно шевелящего губами и потрясающего посохом Велемира и беззвучно плачущую Младу.

Все изменилось скачком — исчезли старик и девушка, появился Ярополк с перекошенным лицом, яростно размахивающий кулаками, но зато послышался плач Млады, голос старика:

— Как ты мог?! Ты отказался от нее, прогнал. Ты убил ее!

Потом, как в испорченном телевизоре, появились изображения деда и Млады, а Ярополк исчез, хотя голос его звучал над самым ухом:

— Ты убил всех!..

И опять лица вокруг переменились.

— Ты лишил ее смысла жизни и изгнал из жизни…

И опять…

Саша, ломая ногти о холодный бетонный крест, кое-как поднялся на ноги и стремглав кинулся прочь.

* * *

— Вперед, — коротко приказал Господь, и фаланга двинулась на врага.

Навстречу из общей толпы вырвался один из черных всадников, домчался почти до самых кончиков копий, упреждающе вскинул руку:

— Стойте!

Черный плащ с алым подбоем, гордо вскинутая голова, витые загнутые рога. Дьявол собственной персоной!

— Стойте! — повторил нечистый и нашел глазами Господа. — Зачем все это, Создатель? Ведь ты хотел только моей смерти! Я пришел принять твою кару.

— Отличная мысль, — согласился Олег, и конь вынес его вперед.

Дьявол спешился. Господь тоже спрыгнул на землю и вытянул меч.

— Ну что, начнем? — улыбнулся Создатель, предвкушая, как рогатая голова покатится по траве. — Защищайся!

— Зачем так спешить? — удивился нечистый — Давай посидим, поговорим. Ты не угостишь меня чаем, Создатель?

— Че-ем?.. — не понял Олег. Он оторвал взгляд от глаз нечистого, удивленно огляделся. — Где я?

И тут же понял где. Он находился дома, в своей квартире, в своей спальне. Меча в руках не было, вместо кожаного костюма хабрека на теле остались только трусы.

— Так ты угостишь меня чаем? — переспросил Дьявол, оглядывая комнату. — Пол-то замызганный какой! Постельное белье воняет. Какого оно раньше было цвета? Неужели белого? Как ты живешь в этой грязи? Кстати, кажется, у тебя есть жена и сын. Где они?

— Какое твое дело, ублюдок? — В одних трусах Создатель почувствовал себя неуютно и, прыгая на одной ноге, попытался натянуть брюки.

— Большое дело, Создатель. Ведь я твой раб, одно из твоих созданий, которыми ты собираешься повелевать. Как ты сможешь править целым миром, если не способен навести порядок в одной квартире? Как ты сохранишь покой на огромной планете, если оказался не способен сохранить собственную семью? Насколько я понимаю, напоить гостя чаем ты тоже не способен.

— Какой ты гость, — еще сильнее разозлился Господь. — Клятвопреступник, обманщик, предатель. Я убью тебя, мерзавец!

Олег лихорадочно оглядывался, пытаясь найти хоть что-нибудь способное заменить оружие.

— Не беспокойся, Создатель, — пожал плечами нечистый, — я уже умираю.

— Врешь, сволочь! — не поверил в подобный бред Олег.

— Правда, умираю, — мягко повторил Дьявол. — Я, твое единственное живое творение, в этом мире не жилец. Меня не существует в этом мире. Просто не может быть. Я здесь чужой. Скоро я тихо растаю, как кусочек сахара, упавший в стакан с горячей водой.

— Врешь! Тогда бы ты не сунулся в мой дом.

— У меня не было другого выхода, Создатель. Ведь я являюсь твоими воротами в твой мир. Единственными. Когда я умру, ты больше не сможешь туда попадать.