Вдруг, непонятно откуда, Бен получил сильный удар в живот, тело перестало ему повиноваться, и он согнулся пополам. Железная клешня ухватила его за горло и принялась душить. Теперь Бен видел только лицо Брейсуэла: из носа заклятого врага текла кровь, повязка с глаза спала, обнажив пустую глазницу, второй же глаз горел адским огнем ненависти. Вдруг Брейсуэлу снесло полголовы. Бен упал, а железная клешня, как тиски, продолжала сжимать горло.

Бен с яростью и омерзением отцепил клешню, пнул ногой подальше от себя. Вытирая с лица кровь и мозги Брейсуэла, он захлебывался от рыданий и хватал ртом воздух. Почувствовав на губах солоноватый вкус чужой крови, Бен согнулся в неудержимом приступе рвоты.

Когда Бен пришел в себя и поднял голову, то уткнулся глазами в глаза Василисы и увидел в них тревогу.

– Будь ты проклят, Стирлинг, – злобно проворчал Гиз, зажимая тряпкой кровоточащую рану на лбу. – Зачем тебе понадобилось во все это ввязываться?

Вольтер и Гиз, связанные и с кляпами во рту, были найдены в зале, где размещалась модель Солнечной системы. На теле француза виднелись порезы и царапины, а Гиз получил серьезный удар по голове.

Стирлинг ничего не ответил Гизу, только бросил в его сторону вызывающий взгляд. Он сидел на стуле со связанными за спиной руками, рядом с ним стояли два вооруженных пистолетами стража – их привела с собой Василиса. Сама Василиса уже успела прооперировать незнакомца в красном камзоле, который лежал на столе в зале заседаний. Она вынула пулю из его плеча, прижгла рану и теперь накладывала повязку.

Роберт и Вольтер понуро вошли в зал.

– Маклорен мертв, – сообщил Вольтер таким упавшим голосом, что Бен удивился. Подобной чувствительности он от Вольтера никак не ожидал.

– Стирлинг со своей бандой собирался нас убить, – едко заметила Василиса. – Джеймс, я думаю, ты обязан объяснить нам свой поступок.

– Я никому ничего не должен, и менее всего я обязан какой-то русской суке, – огрызнулся Стирлинг.

Один из стражников ударил Стерлинга с такой силой, что стул чуть не опрокинулся.

– Миша! – закричала Василиса.

– Там еще четверо, – простонал парень в красном.

– В вашем доме? – заботливо, с тревогой в голосе спросила Василиса. И Бен почувствовал, как он гордится ею.

– Да.

Василиса что-то сказала стражам, и те вышли из зала.

– Они, не поднимая лишнего шума, сделают все, что в их силах, – заверила присутствующих Василиса.

– Но их всего двое, – удивился Вольтер.

– Двое здесь, и десять я оставила снаружи.

– Василиса, у меня нет слов.

Она нахмурилась:

– Мой дорогой Вольтер, ты же знаешь, я доверенное лицо царя Петра. Ты что же, думаешь, мне не полагается охрана и защита?

– Я бы хотел понять, что здесь происходит, – перебил ее Гиз. – Что это за люди с тобой, Джеймс? Что у тебя с ними общего? И кто этот человек?

Он указал пальцем в сторону незнакомца в красном, которому в это время удалось кое-как подняться и сесть на край стола. На лбу и висках его блестели капельки пота, а лицо искажала боль, и все же ему удалось улыбнуться Гизу слабой улыбкой.

– Господин Гиз, вы меня оскорбляете, мы встречались с вами, и не один раз. Я – сэр Исаак Ньютон.

В воцарившейся тишине только лица Василисы и Бена не исказила гримаса удивления. Они давно догадались, кто этот незнакомец.

– Сэр Исаак? Это невозможно! Вы же… – Гиз, не веря своим глазам, все же согласился признать, что перед ним сэр Исаак.

– Дряхлый старик? Совершенно верно. Но я же сказал вашему другу Бенджамину, что не терял времени даром.

– Вы приняли эликсир бессмертия? – спросила Василиса. – Или это особая, созданная вами иллюзия, которая заставляет нас видеть вас молодым?

– Нет, это не иллюзия. Это реальность. Но она стоила мне временной потери разума. Возможно… – он вздернул бровь, – возможно, в тот момент, когда я вернул себе молодость, я совершенно сошел с ума.

Бен сгорал от нетерпения.

– Как же комета? – выкрикнул он.

– Извините, что мне пришлось прибегнуть ко всей этой тайнописи, – сказал Ньютон. – Я был вынужден, поскольку никому из вас не доверял. Когда вы помещали новое тело в модель Солнечной системы, я наблюдал за вами, желая посмотреть на вашу реакцию.

– Вы были в тот момент с нами? – изумился Гиз.

– Да, укрытый эгидой, – признался Ньютон. – Она способна сделать человека почти невидимым.

– Вам удалось выкурить ядовитого паука из норки, – сердито заявила Василиса, бросив в сторону Стирлинга презрительный взгляд.

– Как вам удалось меня вычислить? – спросил Стирлинг.

– Догадаться, что ты участвуешь в заговоре? Не скажу, что это было просто. Первым сигналом для меня послужило письмо господина Франклина. Правда, тогда я находился в глубокой… м-м-м… депрессии. Но я вспомнил о Бене, когда на мой эфирограф пришло очень странное послание. – Ньютон слез со стола, ноги его дрожали. Он сделал несколько неуверенных шагов к креслу и опустился в него. – Сообщение пришло на мой эфирограф, которым я не пользовался много лет. Я думал, что его пары давным-давно не существует. Когда-то я подарил этот самописец своему ученику и другу. Но вместо его имени под посланием стояла подпись Минерва.[34]

Бен вздрогнул и одними губами прошептал:

– Минерва.

– Это было письмо-предупреждение, и к нему прилагалась формула. Оказывается, один из моих учеников… – Он остановился, переменившись в лице, будто рана в плече причинила неожиданную и острую боль. – Оказывается, – снова заговорил Ньютон, – французский король привлек к себе на службу нескольких философов, обладающих поистине выдающимися способностями. И, как верно догадался господин Франклин, именно они призвали с небес на наши головы этот камень – «небесное пушечное ядро», как назвала его Минерва. Минерва сообщала, что, по ее предположениям, у французских философов есть пособник в Англии. Я сразу же догадался, что это должен быть кто-то из вас. Поскольку, для того чтобы сделать первоначальные расчеты, требовались и модель Солнечной системы, и сродствоскоп. Я не знал одного и до сих пор не могу этого понять, как Джеймс мог предать свою страну.

– Может быть, – произнесла Василиса, – мы расспросим его об этом. Но чуть позже и с большим пристрастием.

– Когда я спрашивал о комете, – заволновался Бен, – я спрашивал, как ее можно остановить. Что мы можем сейчас сделать?

– У меня есть некоторые мысли на сей счет, – неопределенно произнес Ньютон. – Но, по правде сказать, я не слишком верю в их осуществимость, хотя надо попробовать. – Он кашлянул, закрыл глаза и откинулся в кресле. – Да, думаю, нам ничего не удастся сделать, но я вполне готов остаться здесь вместе с моделью Солнечной системы и обсерваторией…