— Эй, Дельбо, столько висишь на телефоне, того и гляди прирастешь!

— Отстань, Гамелен! — огрызнулся Тошан.

— Любовь моя, — сказала она, — прости меня! Мне стыдно за то, что я тебе лгала. Когда ты был здесь на Рождество и мы остались одни, у меня было желание все тебе рассказать, но не хватило духа. Я, глупая, думала, что все уладится само собой. Дорого заплатил Луи за мою слепоту! Я так боюсь, что больше его не увижу!

Связь прервалась. После неприятных потрескиваний Эрмин разобрала последние слова мужа:

— Я перезвоню завтра.

— Тошан, — тщетно взывала она, — не оставляй меня одну, вернись!

А где-то там, в Цитадели, насквозь продуваемой жестокими ветрами Великого Севера, Тошан Клеман Дельбо восстанавливал свое индейское «я». Ему казалось, будто он среди чужих, он пленник в этом застенке. Конечно, у него сложились хорошие отношения с некоторыми солдатами, прибывшими, как и он сам, из дальних краев, из лесов и с гор. Но признания Эрмин подточили его патриотический порыв, его жажду справедливости и желание сражаться за правое дело. Он ощущал потребность жить. Ему хотелось сбежать, вновь оказаться на берегах озера Сен-Жан, сойтись в рукопашной с врагами своей матери, с теми, кто осмелился запугивать и причинять страдания обожаемой им женщине.

В поисках возможного союзника Тошан направился в офицерскую столовую. Ему во что бы то ни стало нужно было получить увольнение на законных основаниях, а иначе придется дезертировать. Ему нужна была свобода, а какой ценой — не важно.

Эрмин вернулась в гостиную. На лицах родителей, Бетти и Лоры она прочла один и тот же вопрос: «Что обо всем этом думает Тошан?»

— Связь была плохая, — сообщила она им. — Нас прервали. Но я поставила мужа в известность о происходящем, сказала, что, по моему мнению, Луи похитили эти двое, Закария Бушар и Наполеон Трамбле. Нам остается только молиться.

— Дорогая моя, как бы мне хотелось, чтобы ты ошиблась! — воскликнула Лора. — Это же гнусные мерзавцы! Бедный мой маленький Луи, он, должно быть, в ужасе. Боже мой, лишь бы они ничего с ним не сделали!

Бетти чуть слышно произнесла имя Трамбле. Никто, кроме Жозефа, не обратил на это внимания. Жозеф, вглядевшись в мертвенно-бледное лицо жены, бросил:

— Элизабет, что ты там бормочешь? Ты произнесла «Трамбле»? А ну-ка, скажи мне, ведь твой проклятый кузен носит такую же фамилию?! Смотри мне в глаза, когда я с тобой говорю! Поль Трамбле! Черт, я ничуть не удивлюсь, если он в сговоре с этими двумя негодяями, которые едва не убили нашу лошадь.

Тяжелая тишина повисла после слов Жозефа. Эрмин насторожилась, и все же жалела Бетти, которой явно было не по себе. Она принялась неуклюже защищаться.

— Что до Трамбле, то их в наших краях что елок в лесу. А мой кузен — порядочный человек.

— Мы в этом не сомневаемся, — резко сказал Жослин. — Вы правы, мой бедный друг, мы не можем обвинять всех Трамбле в Квебеке.

— Папа, да оставь ты маму в покое! — сказал Эдмон, который чувствовал себя неловко. — Чего зря ссориться? Мимин права, лучше молиться. Всю ночь напролет.

— Конечно, сын! — уступил Жозеф. — Но молиться будем дома. Жослин, я приду с раннего утра — вдруг понадобится моя помощь.

Бетти встала, бросив на Эрмин беглый взгляд — взгляд перепуганного зверька. И в тот же момент появилась Мирей в окружении детей.

— Мари, мы уходим! — прогремел Жозеф. — Одевайся.

— Жо, — попросила Эрмин, — сделайте одолжение. У нас такое несчастье! Бетти и Мари могли бы переночевать у нас. Если все мы будем вместе, то и детям будет спокойнее. Прошу вас, Жо! Они быстро поужинают и пойдут спать наверх.

Предложение Эрмин было продиктовано отнюдь не внезапным порывом. Она хотела оставить свою соседку и подругу на ночь как для того, чтобы защитить ее от неоправданного гнева мужа, так и для того, чтобы была возможность с ней поговорить.

«Бетти должна рассказать, что она знает! — думала она. — Похоже, она чуть жива! Я почти уверена, что Поль Трамбле в родстве с Наполеоном Трамбле».

Ей вторила Лора надтреснутым голосом, она даже крепко схватила Жозефа за руки.

— Согласитесь же, дорогой сосед. Моей дочери пришла в голову хорошая идея. Мы сможем помолиться все втроем за спасение моего дорогого сыночка Луи.

Эдмон натянул на себя куртку, надел шапку и слегка подтолкнул отца к выходу.

— Идем, отец. Нам еще надо скотину покормить, ведь Симона и Армана не будет сегодня дома.

Жозеф бросил на жену недоверчивый взгляд, немного поколебался и пожал плечами.

— Согласен! — пробурчал он.

По Бетти было видно, что она почувствовала облегчение. Она все так же, оцепенев, сидела на стуле, опустив голову и положив руки на колени. Она пыталась осознать свою беду. Поль Трамбле воспользовался ею, ее простодушием, ее робкой радостью, ее любовью. Как говаривала ее бабушка, пустили волка в овчарню.

«Если что-то случится с Луи, я покончу с собой, — подумала она. — Все по моей вине!»

Валь-Жальбер, четверг, 18 января 1940 г., в тот же вечер

Эрмин сидела возле Мукки, который благонравно вытянулся на постели, уставившись большими темными глазами в потолок. Фарфоровый ночник в форме ветряной мельницы наполнял нянину комнату ясно-голубым сиянием. В семье всегда называли эту комнату так, хотя теперь она служила детской.

— Мама, ты уверена, что никто не сможет войти в дом? — тихо спросил малыш.

— Не бойся ничего, дорогой, дедушка проверил все двери и окна. Я скоро лягу с вами.

— Мне бы хотелось, чтобы папа был здесь, с нами, — признался мальчик. — Он сильный и храбрый!

— Я знаю, что ты скучаешь по нему. Я тоже! А теперь спи давай, как твои сестры.

Лоранс и Мари, донельзя утомленные этим трагическим днем, заснули, едва опустив голову на подушку.

— Мама, Луи не умрет? — успел выговорить Мукки, взяв Эрмин за руку. — Я плохо с ним обошелся. Может, если бы я дал ему поиграть моих оловянных солдатиков, он бы не ушел!

Растроганная Эрмин провела рукой по гладким черным волосам сына и с несказанной нежностью шепнула:

— Мукки, я тебе уже говорила, ты не виноват! Но хорошо, что у тебя хватает мужества признать свои ошибки. Не кори себя. Мы от всего сердца будем молить Господа, и Луи вернется.

— Клянусь, если он появится завтра, я отдам ему все свои игрушки! Скажи, ведь папа одобрил бы это?

— Не волнуйся! Папа будет гордиться тобой. Ему нравится, когда дети не жадничают и хорошо себя ведут. Он тоже скучает по тебе и по любимому лесу. Ты помнишь нашу приятельницу Бадетту?..

— Отлично помню!

— Так вот, когда-то давно Бадетта столкнулась с твоим отцом в Квебеке в театре «Капитолий», в тот вечер, когда ты выбежал ко мне на сцену. Ты так прелестно выглядел в индейской одежде! И Бадетта, которая пишет истории для взрослых, восхитилась красотой Тошана. Она воскликнула: «Настоящий властелин лесов!» Я часто вспоминаю это прозвище, ведь твой отец был по-настоящему счастлив лишь в лесу, на берегу славной речки Перибонки. Он многим пожертвовал, поступив на службу в армию, но это было необходимо, чтобы защитить нас и других людей.