Принц щелкнул каблуками, сзывая своих слуг.

— Приготовить имперские покои для моего почетного гостя! Душистую ванну, моих лучших массажисток, пусть королевский хирург приготовит мази и настойки для этого дворянина.

Лафайет зевнул во весь рот.

— Отдых, — пробормотал он. — Спать, да!

Он почти не осознавал, что его ведут из комнаты по широкому коридору, потом по большой лестнице. В огромной комнате, устланной мягкими коврами, нежные руки помогли ему избавиться от грязной одежды, опустили в широкую мыльную ванну, растерли, отскребли, вытерли насухо, уложили между крахмальными простынями. Свет в комнате померк, и он погрузился в полное забытье…

Внезапно его глаза широко открылись. Он уставился в темноту.

"Мы с тобой знаем расположение алмазных копей, залежей золота, — казалось, услышал он заново голос Крупкина. — С твоими особыми талантами…"

— Только человек не из Меланжа, а из какого-то высоко развитого параллельного мира может знать о залежах золота и изумрудов, — пробормотал он. — Геология от мира к миру остается почти такой же, и аутсайдер может копаться в холмах Кимберли с полной уверенностью в успехе. А это означает, что Крупкин — аутсайдер, как и я…

Лафайет подскочил и уселся в постели.

— И он знает, что я аутсайдер, а это означает, что он знал меня раньше, следовательно, он именно тот, за кого я его принял: Горубль, экс-король Артезии! А это значит, что у него есть способ попасть туда отсюда и, может быть, он сумеет помочь мне попасть обратно в Артезию.

Лафайет, сам того не осознавая, очутился на середине комнаты. Он пошарил руками, нащупал лампу, включил ее и подошел к шкафу, вынул оттуда одежду, включая и невинно выглядевший плащ-невидимку, чисто выстиранный и выглаженный.

— Но с чего бы ему понадобилась леди Андрагора? — продолжал вслух размышлять Лафайет, быстро одеваясь. — И Свайхильда? Ну конечно же! Ведь раз он Горубль, он прекрасно понимает, что Свайхильда — двойник принцессы Адоранны, а леди Андрагора — Дафны…

— Ну, да это сейчас все ни при чем, так что думать об этом нечего, — резко посоветовал он сам себе. — Первое, что ты должен сделать, это вырвать Даф… то есть леди Андрагору из его лап. И, конечно же, Свайхильду. А затем, спрятав их в каком-нибудь безопасном месте, можно будет говорить уже о позиции силы, заключить с ним договор или какую-нибудь сделку, чтобы самому попасть домой, а ему пообещать не выдавать его Централи.

— Верно, — согласился он сам с собой. — А теперь — как же попасть в башню?

Он подошел к окну, отодвинул штору, увидел, что наступили глубокие сумерки, в которых минареты Стеклянного Дерева сверкали, как шпили из разноцветного льда. В его воображении возникли соединяющие их стены, переходы и воздушные мосты, которые соединяли нужную ему башню с той, в которой он находился.

— Только бы не спутать.

Бесшумно вышел он из комнаты. Одинокий стражник, стоящий в самом конце освещенного коридора, не оглянулся, когда Лафайет скользнул по покрытому мягкими коврами холлу.

Три раза в течение получаса Лафайет упирался в тупик и вынужден был поворачивать обратно в поисках другого маршрута. Но, в конце концов, он добрался до витой лестницы, по которой стражники тащили его несколько часов назад в темницу. Наверху, на площадке, он увидел одного из солдат охраны в полном вооружении, зевающего во весь рот. О'Лири начал бесшумно подниматься, невидимый в своем плаще, потом аккуратно ударил солдата по голове и бережно положил его на пол. Он попытался открыть дверь. Она была заперта.

— Леди Андрагора! Откройте! Я друг! Я пришел помочь вам бежать.

Ответа не было, изнутри не доносилось ни звука. Он быстро обыскал стражника, нашел кольцо с ключами и с пятого раза нашел нужный.

Дверь распахнулась в темную пустую комнату.

— Дафна? — мягко позвал он.

Он проверил ванную, шкаф, примыкающий будуар.

— Все сходится, — сказал он. — Крупкин-Горубль сказал, что она исчезла, но куда?

Он вышел на балкон. Марк IV исчез с того места у стены, где он оставил его. Лафайет застонал.

— Почему только я его не спрятал? Так нет, все эти штучки Пинчкрафта сделали меня настолько самоуверенным, что я решил, что вернусь с Дафной максимум за десять минут, и мы улетим восвояси. А теперь я застрял здесь — даже если я найду ее, то не на чем будет улететь отсюда!

Лафайет вышел из комнаты, закрыл за собой дверь. Стражник только начал приходить в себя и что-то бормотать себе под нос. Лафайет перешагнул через него, невольно прислушиваясь к невнятным словам:

— …не виноват я, начальник, как же это можно удрать из комнаты на вершине башни, если не прыгнуть вниз? А во дворе, внизу, никаких останков нет, так что я считаю, что этой леди тут вовсе не было…

— А? — сказал О'Лири. — Между прочим, это ловко подмечено. Действительно, как ей удалось скрыться отсюда? Разве что на Марке IV. Но ведь это невозможно. Для любого человека, кроме меня, это самый обыкновенный ковер.

— Эй, — стражник уселся на полу, щупая шишку на своей голове. — Нет, все-таки мне надо бросить пить хоть на некоторое время. Сначала я падаю в обморок, а потом мне слышатся какие-то голоса…

— Ерунда, — отрезал О'Лири. — Ничего тебе не слышится.

— Ух, ну, слава богу, а то я уж начал сомневаться, — стражник осторожно, по стенке, поднимался на ноги. — Даже забеспокоился немного.

— Теперь я уже ничего не могу сделать для леди Андрагоры, — сказал Лафайет уже про себя. — Но… господи всемогущий, я же совсем забыл о Свайхильде, бедная девочка, мается там одна в темноте…

Он поспешил вниз по ступенькам к камере.

Коридор был темен, извилист и уходил вниз, следуя скале, в которой он был высечен. Лафайет шел мимо запертых на тяжелые засовы дверей, за которыми пленники в лохмотьях и растущих бородах безнадежно лежали на соломенных матрацах. Слабый свет исходил из пятнадцативаттных лампочек, ничем не закрытых, расположенных вдоль всего пути. Двери в последнем, самом глубоком отделении этой тюрьмы были монолитны, заперты на несколько засовов, со старыми ржавыми замками.

— Значит, так… вот это крыло замка… это, должно быть, где-то близко… примерно вот здесь…

Он встал приблизительно на то самое место, на котором впервые появился из камеры, где сидел вместе с Лоренцо. Внимательно изучая стену, чтобы сориентироваться получше — ему ничуть не хотелось повиснуть где-нибудь в воздухе или опять очутиться во дворе, — он услышал крадущиеся шаги, приближающиеся сверху, из-за поворота, который он сам только что прошел. В ту же секунду он включил плоскоход, сделал несколько шагов в полную темноту, вновь вернулся в нормальное измерение.

— Свайхильда! — позвал он. — Свайхильда!

Позади него раздался мягкий звон и шуршание одежды. Появилась полоска света, постепенно расширяющаяся. Мужская фигура в помятой шляпе со сломанным плюмажем вычерчивалась на фоне открытой двери. В руке фигура держала связку ключей.