Американская разведка, которая, похоже, не придавала значения настроениям широких масс, не смогла предсказать этот мятеж. За две недели до восстания госсекретарь Раск, обманутый оптимистическими заявлениями представителей Командования по оказанию военной помощи Вьетнаму, заявил о «поступательном движении» Южного Вьетнама «в направлении создания конституционной системы, опирающейся на народное согласие», и о свидетельствах подъема морального духа, указывающих на то, что этот народ уже «на пути к успеху».

В армии у Дьема тоже были враги. Назревал государственный переворот, который готовили генералы. Пока правительство боролось с заговорщиками, активность военных действий уменьшалась. Нго и зловещая мадам Нго стали фигурировать в отчетах разведки как «лица, вступившие в связь с врагом»; заподозрили, что их целью является достижение урегулирования на основе «нейтралитета» через французских посредников ради приумножения собственных состояний. Все американские вложения оказались под угрозой. И это тот протеже, которому отдали предпочтение как надежной кандидатуре, способной укрепить государство и преградить путь исполненному безжалостной целеустремленности Северу?

В Вашингтоне шли горячие дискуссии о том, что же делать, поскольку правительство фактически не знало, какой политический курс выбрать. Есть ли альтернатива Дьему? Если он останется у власти, возможно ли когда-нибудь одержать победу над повстанцами? В центре дискуссии были доводы за и против Дьема и проблема, как избавиться от четы Нго, но никак не рассмотрение вопроса, что же общего у Америки с этой группировкой высокопоставленных лиц. Нго требовалось каким-то образом отстранить от власти, и не столько по причине того, что они стояли за притеснениями буддистов, сколько из-за их попыток вступить в переговоры об урегулировании на основе нейтралитета. Была надежда заставить Дьема это сделать, сократив в разумных пределах американскую помощь, но на Дьема, уверенного в стремлении американцев бороться с коммунизмом, угрозы не подействовали. Эти угрозы представляли собой довольно нервозную реакцию Госдепартамента, обеспокоенного тем, что Дьем мог увидеть в них признак неотвратимости репрессий лично против него и против четы Нго и что он способен «пойти на совершенно немыслимые действия, такие как, например, обращение к Северному Вьетнаму за помощью, с целью вытеснения американцев». Этот интересный взгляд говорит о наличии определенных колебаний в оценке Вашингтоном своей роли во Вьетнаме.

Постепенно политики пришли к заключению, что намерение сделать Южный Вьетнам преградой на пути коммунизма является верным, но оно невыполнимо при Дьеме, который при содействии Соединенных Штатов должен уйти. Короче говоря, Вашингтону следовало оказать поддержку военным, которые планировали переворот. Такой была точка зрения правых. Но в этом заключалась и практическая целесообразность: защита вложений в зависимую компанию, руководство которой не справляется со своими обязанностями.

Самый настоящий тайный агент ЦРУ, полковник Лу Конейн, вступил в посреднические переговоры с готовившими переворот генералами, а новый посол Генри Кэбот Лодж с энтузиазмом взял на себя ответственность за их проведение, поскольку был абсолютно убежден в необходимости положить конец сотрудничеству Америки с «этим репрессивным режимом, который держится только на штыках». В ответ на его запросы Вашингтон дал указание, что если Дьем не избавится от Нго, «мы готовы признать очевидные последствия, которые состоят в том, что мы больше не можем поддерживать Дьема»; также послу дали полномочия обещать «соответствующим военачальникам, что мы окажем им непосредственную поддержку в переходный период распада центральной государственной власти». В лаконичном стиле правительственных инструкций Белый дом сообщил Лоджу, что ему не следует предпринимать «никаких инициатив», направленных на «активную тайную поддержку переворота», но, с другой стороны, следовало «тайно предпринять срочные попытки наладить контакты с возможным альтернативным руководством». Эти контакты, разумеется, должны быть «абсолютно надежными, а их наличие следует полностью отрицать».

Недавний кандидат республиканцев на пост вице-президента, Лодж был назначен послом не только потому, что он был способным политиком, владеющим французским языком. Он должен был стать инструментом вовлечения его партии во вьетнамскую неразбериху. Немаловажно и то, что он постарался сделать намерения правительства Кеннеди открытыми для печати, чтобы впоследствии его не могли снять с занимаемой должности. «Нам пришлось выбрать такой курс, — телеграфировал он, — с которого уже невозможно свернуть, курс на свержение правительства Дьема». Лодж проинформировал Госдепартамент, что полковник Конейн вступил в желаемый контакт с лидером заговорщиков, генералом «Большим» Минем, который изложил в общих чертах три возможных плана действий: первый предусматривал «физическое устранение» четы Нгу при сохранении Дьема в должности. «Это самый простой для выполнения план», — сообщал Лодж.

На продолжавшихся в Вашингтоне совещаниях время от времени вставала проблема более важная, чем судьбы Дьема и четы Нго. Это случалось, когда Роберт Кеннеди заявлял: важнейший вопрос состоит в том, «сможет ли хоть какое-нибудь правительство оказать успешное сопротивление попыткам коммунистов взять страну под контроль. Если нет, то теперь самое время не ждать, а окончательно уходить из Вьетнама». Если этим попыткам можно оказать сопротивление при каком-то другом правительстве, тогда следует продолжить выполнение планов, направленных на изменение ситуации. Но он чувствовал, что на этот вопрос ответа не будет.

Впрочем, кое-кто пытался дать ответ. Офицеры, находившиеся в зоне конфликта и сопровождавшие подразделения южновьетнамской армии во время боевых действий, с горечью отмечали, что американская подготовка и вооружение не могут заменить волю к борьбе. Они делали все, чтобы обойти запрет генерала Харкинса на негативные оценки в отчетах, и в подробных докладах в Пентагоне сообщали о достойной сожаления неэффективности боевых действий. Одним из убедительных примеров стало сражение при Апбаке, состоявшееся в январе 1963 года. Со стороны южновьетнамской армии в нем принял участие батальон в составе 2000 человек, оснащенный артиллерией и бронетранспортерами. Ожидалось, что он будет действовать инициативно и наглядно продемонстрирует огневую мощь недавно приобретенной боевой техники. Неожиданно для себя оказавшись под обстрелом 200 вьетконговских партизан, южновьетнамские солдаты залегли за приземлившимися вертолетами и отказались вставать и стрелять. Они также отказывались выполнить приказ контратаковать противника. Руководитель провинции, который командовал подразделением Гражданской гвардии, не разрешил своим войскам вступать в бой. В ходе этой стычки были убиты три американских офицера-советника. Апбак стал наглядным свидетельством неудач южновьетнамской армии, бесполезности американской программы подготовки личного состава и лживости штабных оптимистов. Впрочем, никому не позволялось говорить об этом вслух. Полковник Джон Ванн, старший из американских офицеров, находившихся тогда на поле боя, вернувшись в Пентагон летом 1963 года, пытался сообщить обо всем генеральному штабу. Поскольку генерал Харкинс пользовался особым покровительством Максвелла Тейлора, защищавшего его точку зрения, послание Ванна так и не дошло до адресата. Представитель министерства обороны объявил, что «теперь дело определенно идет к победе» и что Командование вооруженными силами в зоне Тихого океана предвидит «неизбежное» поражение Вьетконга.