Все проиграли. Не называя профсоюзы прямо, он ясно дал понять, что мир изменился, причем в худшую сторону, и, если единству нации придет конец, нас ждут новые потрясения. Со своей стороны Артур Скаргилл усвоил урок: «объединенные союзы невозможно одолеть». Вероятно, он никогда не слышал о заблуждении стоиков: те ошибочно верили, что, преуспев однажды, будешь преуспевать всегда.

46

Первый выстрел

Видно, такая выпала судьба администрации Хита – не знать передышки. Даже самый укрепленный город падет, если постоянно атаковать его с разных сторон, а «Хит и К» все время находились под обстрелом. Главным из злоключений правительства явилась неутихающая борьба в Северной Ирландии. Годами северо-восток острова находился в феодальной зависимости от протестантского большинства. Католическое меньшинство терпело дискриминацию в таких формах, которые возмутили бы любых свободных граждан; это касалось поиска жилья, приема на работу и даже избирательных списков. До сих пор слова Мартина Макгиннеса о том, что Ольстер – «лоялистское государство для лоялистского населения», соответствовали действительности: границы были установлены таким образом, что лишь незначительно превосходящее количество протестантов имело решающий голос во всем.

Самим лоялистам тоже было на что пожаловаться. Глядя через границу на юг, они видели не благодушный народ, признанный англичанами, а хищное теократическое государство, жаждущее кнутами загнать их под сень Рима. Главным выразителем их чаяний в 1970-х служил преподобный Иэн Пейсли, член парламента. Многие на севере боялись его как фанатика и нетерпимого ревнителя веры, но в действительности он не был ни тем ни другим. Пусть он ненавидел папизм и боялся республики, его католические избиратели во всеуслышание превозносили его за беспристрастность и заботу о выборщиках. К тому же он никогда не вставал на сторону протестантских милитаризированных активистов и выступал против политики интернирования. Те, кто знал его близко, обычно списывали его публичные выступления скорее на безответственность, чем на фанатизм. Он в большей степени был позер, чем демагог, и в этом напоминал другого упертого защитника целостности Ольстера – Эноха Пауэлла.

«Смута» началась в конце 1960-х. Ряд инцидентов вызвал возмущение в среде лоялистов, и в итоге католики теперь жили в страхе за свои жизни. Сотни семей покинули свои горящие дома, и вскоре уже казалось, что не за горами настоящий погром. В 1969 году судорожные мольбы в адрес правительства как из Северной Ирландии, так и в самой Англии наконец принесли плоды: Каллагэн согласился отправить туда войска. Армию встречали чаем, пирожными и жареной картошкой, испытывая облегчение и благодарность, но медовый месяц вскоре закончился. Лоялисты пролили первую кровь, хоть это быстро забылось. Члены Ольстерских добровольческих сил убили бармена – по той лишь причине, что они были пьяны, а он – католик. ИРА бесчинствовала чаще и в больших масштабах, но лоялисты сразу проявили особую тягу к изощренному садизму. ИРА считала свои акции военными действиями, лоялисты – демонстрацией «лояльности». Обе стороны заявляли, что они защищают свои сообщества, и ни одна не питала уважения к полу, возрасту и гражданскому статусу людей. Невиновных убивали на основаниях предполагаемого сотрудничества с врагом, а погибшие гражданские лица выдавались за участников сражений. И вообще конфликт в Северной Ирландии характеризовался прежде всего тем, что на линии фронта оказалось гражданское население.

ИРА всегда настаивала, что виноваты во всем англичане. В некотором смысле так и было; по крайней мере одного англичанина можно обвинить в большой части бардака и горя, поразивших Ольстер в годы правления Хита. Жизнь Шона Макстивена – трагикомедия перевоплощения. Его крестили как Джона Стивенсона, отец его – английский юрист, а мать родилась в лондонском районе Бетнал-Грин, так что их сын получился куда меньшим ирландцем, чем большинство его противников. Однако мать довольно рано напитала его острым ощущением предполагаемой «ирландскости», что в конце концов породило яростный национализм. Это часто бывает: новые адепты с большей страстью защищают принятую веру, чем те, что родились в ней. Тут как раз такой случай.

До 1969 года существовала только официальная ИРА, но ее руководство постепенно дрейфовало от ирландского национализма к теоретическому марксизму. И пуля, и избирательный бюллетень считались буржуазными уловками. Теперь они объявили своей целью «обучить» рабочих Северной Ирландии – как католиков, так и протестантов – до такого уровня, когда они бы по собственной воле сбросили экономических угнетателей. Однако Макстивен и другие романтически настроенные националисты жаждали крови. В результате раскола образовалась Временная ИРА, сформированная для защиты и отмщения католиков, борьбы с британской армией и свержения британского правления. Их время скоро придет. Полюбовные отношения армии и католиков уже давно скисли – с тех пор, как летом 1970 года подразделение британских войск проследовало на Фоллс-роуд[109] в поисках укрываемого оружия. Выйдя обратно, солдаты обнаружили себя в окружении разгневанной толпы, наводнившей улицу. После всего, что вынесли эти мужчины и женщины, обыск явно был перебором. Отрядам пришлось защищаться и вскоре вызвать подкрепление. Добиться ничего не удалось, ситуация зашла в тупик. 3 июля 1970 года в районе Фоллс-роуд ввели комендантский час. Смута встала на крыло.

Англичане по большей части отнеслись к ней равнодушно. Учитывая, что шесть графств – проблема, которая все никак не уйдет сама, может, разумно ее отправить? Почему бы вообще не покинуть Северную Ирландию? В конце-то концов, террористы ведь нападают только там, за морем. А многие англичане и вовсе рассматривали насилие и страдания прирожденными правами ирландцев. Пусть они занимаются тем, что умеют лучше всего, лишь бы сюда со всем этим не лезли. Затем, в 1971 году, ИРА взорвала бомбу на военной базе в Олдершоте неподалеку от Лондона. Погибли пять человек, все гражданские. Среди жертв были две пожилые уборщицы и католический священник.

Теперь, когда в Белфасте то и дело взрывались бомбы, когда ежедневно поступали отчеты о смертях, когда дети теряли конечности из-за осколков, Брайан Фолкнер, премьер-министр Северной Ирландии и бастион лоялистского истеблишмента, умолял Хита дать ему полномочия для политики интернирования[110]. 5 августа Хит предоставил ему эти полномочия при условии, что они не будут использоваться исключительно против католиков. А 9 августа солдаты ворвались в дома почти четырех сотен католических семей, круша статуэтки святых и разрывая семейные фотографии – и все это на основании бессмысленных «наводок». Многие из угодивших в эту переделку почти или совсем не имели никаких связей с военным республиканизмом, а из тех, кто все же имел, один в последний раз принимал в нем участие во время Пасхального восстания. Истинных лидеров ИРА это все практически не коснулось, зато к ним валом повалили новые добровольцы.

И как будто одного этого не хватило, чтобы разрушить последние опоры доверия, само интернирование приобрело довольно уродливую природу. Использовались