Соратник обернулся на своих «компаньонов» и те одним слитным движением сдвинулись к Миджеру, разом нависая, замыкая его в плотное кольцо, от которого даже воздух начинал крошиться, распадаясь ярчайшей пыльцой, а мир вокруг – гаснуть, гаснуть, гаснуть…

– Ты хочешь цели, Миджер. Цели этой войне, цели этой жизни, цели даже не для себя лично – для человечества. На меньшее ты не согласен. Я покажу тебе цель.

И тут мир вокруг окончательно погас.

Космическое пространство было не таким, каким его привыкли видеть люди. Оно перестало быть кубопарсеками пустоты, изредка пронизанными острым лучом света от бесконечно старой, но все еще новорожденной, яростно сжигающей свое естество звезды. Для человека космос навсегда останется недвижимой декорацией, посреди которой его жизнь – крошечная искра, мгновенно и бездымно угасающая в пустоте небытия. Космический полет – смена декораций, новый мир – новый театр. Иных миров просто нет, они приснились. Этого мира тоже скоро не будет, потому что нет ничего древнее человека, а уже завтра он умрет, унеся с собой свою вселенную.

Но та пустота пространства, что сияла теперь перед невидящими глазами Миджера, была другой. Космос уплотнился, стал ярче, прозрачнее. Исчезла поволока бесчисленных туманностей и пылевых облаков, звезды стали ближе друг другу, устремляясь по чудовищным петлям своих орбит. Эта Галактика выглядела не грязноватым вихрем смазанных огней, а настоящим звездным водопадом, с каждым мгновением обрушивающимся в самое себя и никак не желающим это сделать.

Особенно ярко сверкала на этом грандиозном полотне петля Первого Рукава. Там бурлила жизнь, именно к ней и ринулся внутренний взор Миджера, подстегиваемый непостижимой силой Соратника.

Поблизости от некоторых звезд, чрезвычайно редких, но ничем не выделяющихся из толпы своих сестер, прятались миры, окруженные полчищами кораблей, соединенные межзвездными трассами, населенные миллионами людей. Люди рождались, жили, умирали, продолжая изо всех сил заселять один новооткрытый мир за другим.

Людей и без того не хватало, не хватало мощностей, разработанных месторождений, орбитальных сборочных заводов. Но человечество продолжало без оглядки шириться, потому что знало – за ним настороженно следят и, случайно наткнувшись на новый живой мирок, тут же набрасываются, уничтожая все, до чего могут дотянуться.

Да, в Галактике кипела война. Некогда случайная стычка, приведшая к потере Старой Терры, колыбели человечества, вернулась к людям сторицей. Сначала яростные столкновения в открытом пространстве, потом первые погибшие миры. Звезды полыхнули алым, и, заняв оборону, человечество постепенно переходило от тактики максимально быстрой экспансии к новому, далеко идущему плану.

Потеря десятков фронтирных миров вдоль внешнего обвода занятого сектора Первого и ближайших отрогов других Рукавов – потерь не боевых, мир просто однажды не выходил на связь, а послать туда транспорт не позволял враг – эти исчезновения в никуда сотен тысяч жизней многому научили Соратников, пытающихся взять под контроль ситуацию в войне без фронтов и целей.

Миджер был прав, когда подумал, что обе стороны обоюдно затянули себя в бессмысленный конфликт без начала, конца и возможности победить – наскоки и рейды могли продолжаться бесконечно. Гибли сотни кораблей, силы обеих сторон истощались – поддержка внутренних миров только-только успевала сохранять обороноспособность флотов, о продолжении былой экспансии не могло быть и речи.

Доктрина была снова пересмотрена и принялась претворяться в жизнь. Пояс ярких огней закипел движением. Космические группировки завели сложнейший танец, выбивая врага из одних областей и словно нарочно подставляясь в других. Зоны затяжных боевых действий с прямым огневым контактом и чудовищными по затратам ресурсов обеих сторон осадно-штурмовыми операциями почти исчезли, началась маневренная война, в результате которой оба противника, словно договорившись, начали концентрировать флоты на внутренней границе Рукава.

Миджер с широко раскрытыми глазами наблюдал, как снова покачнулась Галактика, окуная его в сверкающее всеми цветами радуги облако звездной туманности. Здесь сойдутся две громадные, злые, сильные армии. Люди давно ждут своего врага. Враг давно хочет получить возможность завершить незавершенное.

Две грохочущие своими бортовыми гигатоннами дуги сойдутся в этом месте, среди звезд, и все решится. Не закончится, но решится. Решится, кто будет здесь жить. А кто – нет.

Миджера захлестывала волна неудержимого детского восторга. Не война, но битва, самая грандиозная из всех возможных, Армагеддон из легенд редких уцелевших в галактической экспансии христиан. На границе тысячелетий. На границе между звездным скоплением и пустотой великого Космоса.

Миджер тонул в своем восторге, но так и не заметил в этом новом, прекрасном, кристально ясном мире одного. Как устало глядел на него Соратник и как сочувственно, по-матерински нежно глядел ему в спину совсем иной взгляд. Взгляд новорожденного, от которого веяло тем теплом, что столь безуспешно пытался дать людям Соратник. Взгляд из давно забытого прошлого.

Тот, кто подарил Миджеру этот сверкающий сон, содрогнулся от увиденного. Он не желал подобного, все случилось само. Соратник узнал этот взгляд, этот теплый родительский взгляд. И тут же видение рассыпалось. Слишком поздно. Этому человеку уже не нужен дом. Ему нужна только цель. Она ему преподнесена.

Миджер отчаянно пытался проморгаться сквозь заливающие глаза слезы. Так все просто. Кристально ясно. Ни следа былых сомнений. Ни капли жалости к себе.

Усталость пройдет, пролетит и время. Ему нужно быть там, принять участие в битве, которая все расставит по местам, ответит на все вопросы, подарит ему, наконец, успокоение. И скажет ему, зачем, для чего он выжил. Для чего он жил. Для чего вообще можно жить.

Ради жизни других поколений.

Трое замерли у проема люка, наблюдая. Соратник. Кто же из них – действительно он, а кто – лишь эффектор. Иллюзия воли и сознания. Или правду говорят о Соратниках – они живут не в своих носителях, а сами по себе, тела им не нужны, тела нужны нам, чтобы с ними общаться. В те редкие мгновения, когда они снисходят до нас, вечно занятые, вечно погруженные в миллионы проблем человечества.

– Соратник…

Миджер даже не заметил, что смог наконец произнести что-то вслух. Реанимаска куда-то делась, и только манжеты зондов напоминали, что он лежит в медотсеке гигантского космоатмосферного модуля.

– Соратник, можно задать вам вопрос?

– Задавай, стажер Энис, и мы пойдем.

И мы пойдем… как просто.

– Я знаю, что вас, Соратников, несколько…

– Мое имя Улисс.

Улисс… громкое имя, яркое, звездное. Об этом Соратнике ходили легенды. О них всех ходили легенды, но об этом – особенно. Он был первым пилотом КК «Сайриус»…

– Есть версия, что Соратников до Отлета, после гибели Старой Терры было больше. На одного. И что он был старшим среди вас. Что с ним стало?