Ну вот. Последние следы заметены. Дальше она станет невидимой и не наследит. Но куда, скажите на милость, ей деваться?

По другой стороне дороги ехала полицейская машина; вот она остановилась и повернула в направлении центра. Сердце Софии колотилось о ребра. Ее опять охватила паника. Догнало сознание того, что она объявлена в розыск.

«Идиотка, иди в полицию! – призывал голос в голове. – Сдай вещи Освальда. Это безумие – бегать таким образом».

Однако, когда она подумала о последствиях этого шага, у нее включились все ментальные тормоза. Представилась картина: она в смирительной рубашке, запертая в какой-то больнице для душевнобольных…

София опустилась на корточки, прямо на тротуаре. В отчаянии. Без сил. И тут в сознании всплыло изображение. Оно все время там присутствовало, но до такой степени вросло в нее, что стало как бы невидимым. Изображение летнего домика бабушки на острове Сескарё, возле Хапаранды[16]. Это место на земле София любила больше всего – и ненавидела так же. Любила потому, что бывала там очень счастлива. Ненавидела потому что семь лет назад бабушка умерла в этом домике, в полном одиночестве и не будучи в силах позвать на помощь, когда с ней случился инсульт. С тех пор никто из членов семьи не хотел туда ездить, но не мог даже думать о продаже домика. Жившая в Умео тетя обещала иногда туда заглядывать, однако София сомневалась в том, что та особенно часто туда наведывалась.

Итак, кто станет ее искать далеко на севере, в месте, которое ее семья совершенно забросила?

София поспешила через улицу, к вокзалу. Утренние пассажиры уже начали прибывать. Она натянула капюшон и заправила под него волосы. Пошла к билетному автомату, глядя себе под ноги. Поискала информацию о ближайшем поезде в Лулео, но увидела, что он будет только в 12.23. Правда, предстояла пересадка в Стокгольме, так что она могла поехать на первом же поезде туда, дождаться там поезда на Лулео и потом добраться до Хапаранды на автобусе. Так и следовало поступить. Все казалось ясным, пока она не собралась заплатить. Вынув из кармана карточку, София вспомнила, что только что опустошила ее, а кроме того, чуть не оставила след.

Билетных касс на вокзале не было.

Она огляделась. Большинство пассажиров куда-то спешили, но на одной из скамеек сидела пожилая женщина и читала книгу. София осторожно подошла к ней и кашлянула. Женщина подняла взгляд и опустила книгу на колени, слегка рассердившись из-за того, что ей помешали читать.

– Извините, пожалуйста. Не могли бы вы оказать мне огромную услугу?

– Да. А в чем, собственно, дело?

– Я забыла дома банковскую карту, а мне надо ехать в Стокгольм на поезде, который отправляется через пятнадцать минут. Я хотела спросить, не могла бы я дать вам наличные…

– Ну, конечно, я могу купить вам билет.

– О, большое спасибо.

– Не за что. Я все равно просто сидела и ждала своего поезда.

Когда женщина отдавала Софии билет и брала деньги, в глазах у нее сверкнуло.

– Ваше лицо кажется мне знакомым… Вы не участвуете в каком-нибудь телевизионном сериале?

– Нет, отнюдь, но меня часто путают, ну знаете, с этой…

– Именно. Счастливого пути.

– Спасибо, вам тоже.

София побежала на перрон. Поезд уже стоял там, поэтому она вскочила внутрь и быстро нашла свое место у прохода. На месте у окна сидел мужчина в костюме и что-то исступленно печатал в ноутбуке. Он даже не обратил на нее внимания. Она подумала, что, судя по виду, он не из тех, кто читает в газете о пропавших людях.

«Шесть часов до Стокгольма, – подумала София. – Шесть часов, которые мне надо как-то скоротать, иначе я сойду с ума». Она достала рюкзак и положила его на колени. Засунула руку между футболками, джинсами и бельем – и нашла свой дневник. Решила использовать время для описания всего, что произошло на острове. Начать с того места, где закончила писать давным-давно…

Она вернулась назад во времени. Вспомнила массу всего. Ругательства и унизительные игры. Членов персонала, которым Освальд дал прозвища. Она писала и писала. Даже не заметила, как поезд тронулся.

Когда ей понадобилось воспользоваться туалетом, она заодно прошлась по поезду и убедилась в том, что Бенни и Стена в нем нет. Большинство пассажиров не обращали на нее внимания. Все здесь казалось спокойным и слегка сонным, словно опасность существовала только в ее фантазии.

Поездка складывалась удачно. София нашла место, где могла сидеть одна. Продолжила писать. Ненадолго оторвавшись от дневника, понаблюдала за людьми в вагоне. Ее интересовало, что бы они подумали, если б знали, что происходило на Туманном острове…

К приезду в Стокгольм почти весь дневник был заполнен записями.

На центральном вокзале София купила детектив и, ожидая поезда на Лулео, прочла половину книги. Сходила в Макдоналдс, съела бигмак со всеми добавками и села на ночной поезд.

На улице было по-прежнему светло. Чем дальше на север они продвигались, тем выше и гуще становились леса. Сквозь толстые ветки елей на лицо временами падали лучи солнца. София продолжала читать и между главами посматривала в окно. Веки становились тяжелыми, слова сливались, и под конец она отложила книгу. Подумала: «Скоро все это останется позади» – и уснула.

За ночь проснулась только однажды. Сразу сообразила, где находится, и снова заснула.

* * *

В Лулео светило солнце.

В половине седьмого утра на перроне оказалось пусто, но воздух был свежим и приятно пахло свежеиспеченным хлебом.

В автобусе ехали только она и два мужчины лет тридцати. Очень коротко подстриженные, в джинсах и кроссовках, они необычайно громко разговаривали, словно были глуховаты. София начала на них сердиться, но вскоре стала относиться к их разговору, как к глухому жужжанию, подумав, что жизнь здесь, в настоящем мире, пожалуй, не всегда намного лучше – у людей тут больше свободы, но пользуются они ею самым дурацким образом.

* * *

Выйдя из автобуса, София подумала, что Хапаранда – это край света. Город запомнился ей как одна длинная улица, по которой разъезжали на своих вычурных машинах раггары[17], периодически выбрасывая в окна банки от пива. Но тут она вспомнила о белых ночах, о никогда по-настоящему не темнеющем небе. О вечерах, когда они с отцом сидели у реки, глядя на солнце, которое опускалось, точно кровавый апельсин, но вскоре опять начинало восходить…

София не знала, где находится остановка автобуса на Сескарё или вообще ходит ли по-прежнему на остров автобус. Но дорога туда была ей знакома, поскольку в летнее время она часто ездила из домика в Хапаранду на велосипеде.