Эти слова можно было бы истолковать так: "Дорогой сэр, если с армией произойдет несчастье и придется отступать, у вас очень удобный экипаж, в котором я надеюсь получить местечко". Я не знаю, в каком смысле понял ее слова Джоз, но он был глубоко обижен невниманием к нему этой леди за все время их пребывания в Брюсселе. Его не представили ни одному из знатных знакомых Родона Кроули; его почти не приглашали на вечера к Ребекке, ибо он был слишком робок, чтобы играть по крупной, и его присутствие одинаково стесняло и Джорджа и Родона, которые, вероятно, предпочитали развлекаться без свидетелей.

"Вот как, - подумал Джоз, - теперь, когда я ей нужен, она приходит ко мне. Когда около нее никого больше нет, она вспомнила о старом Джозефе Седли!" Но, несмотря на эти сомнения, он был польщен словами Ребекки о его храбрости.

Он сильно покраснел и принял еще более важный вид.

- Мне хотелось бы посмотреть военные действия, - сказал он. - Каждому мало-мальски смелому человеку это было бы интересно. В Индии я кое-что видел, но не в таких больших размерах.

- Вы, мужчины, все готовы принести в жертву ради удовольствия, - заметила Ребекка. - Капитан Кроули простился со мною сегодня утром такой веселый, точно он отправлялся на охоту. Что ему за дело, что вам всем за дело до страданий и мук бедной покинутой женщины? ("Господи, неужели этот ленивый толстый обжора действительно думал отправиться на войну?") Ах, дорогой мистер Седли! Я пришла искать у вас успокоения, утешения. Все утро я провела на коленях; я трепещу при мысли о той ужасной опасности, которой подвергаются наши мужья, друзья, наши храбрые войска и союзники. Я пришла искать убежища - и что же? - последний оставшийся у меня друг тоже собирается ринуться в эту ужасную битву!

- Сударыня, - отвечал Джоз, начиная смягчаться, - не тревожьтесь. Я только сказал, что мне хотелось бы там быть, - какой британец не хотел бы этого? Но мой долг удерживает меня здесь: я не могу, бросить это бедное создание, - и он указал пальцем на дверь комнаты, где была Эмилия.

- Добрый, великодушный брат! - сказала Ребекка, поднося платок к глазам и вдыхая одеколон, которым он был надушен. - Я была к вам несправедлива - у вас есть сердце. Я думала, что у вас его нет.

- О, клянусь честью! - воскликнул Джоз, и рука его невольно потянулась к левой стороне груди, - вы ко мне несправедливы, да, несправедливы... дорогая миссис Кроули!

- Да, теперь я вижу, что ваше сердце предано вашей сестре. Но я помню, как два года тому назад... по отношению ко мне... оно было так вероломно! - промолвила Ребекка и на минуту устремила взгляд на Джоза, а затем отвернулась к окну.

Джоз страшно покраснел. Тот орган, в отсутствии которого упрекала его Ребекка, усиленно забился. Он вспомнил дни, когда бежал от нее, и страсть, которая вспыхнула в нем однажды, - дни, когда он катал ее в своем экипаже, когда она вязала ему зеленый кошелек, когда он сидел очарованный и смотрел на ее белые плечи и блестящие глаза.

- Я знаю, что вы считаете меня неблагодарной, - продолжала Ребекка тихим, дрожащим голосом, отходя от окна и снова взглядывая на Джоза. - Ваша холодность, ваше нежелание замечать меня, ваше поведение за последнее время и сейчас, когда я вошла в комнату, - все это служит тому доказательством. Но разве у меня не было основания избегать вас? Пусть ваше сердце само ответит на этот вопрос. Или вы думаете, что мой муж был расположен принимать вас? Единственные недобрые слова, которые я слышала от него (я должна отдать в этом справедливость капитану Кроули), были из-за вас... И это были жестокие - да, жестокие слова!

- Господи! Да что же я сделал? - спросил Джоз, трепеща от смущения и удовольствия. - Что же я сделал, чтобы... чтобы...

- Разве ревность - ничто? - продолжала Ребекка. - Он мучил меня из-за вас. Но что бы ни было когда-то... теперь мое сердце всецело принадлежит ему. Я чиста перед ним. Не так ли, мистер Седли?

С дрожью восторга Джоз взирал на жертву своих чар. Несколько ловких слов, нежных многозначительных взглядов - и сердце его воспламенилось вновь, а горькие подозрения были забыты. Разве со времен Соломона женщины не дурачили и не побеждали лестью даже и более умных мужчин, чем Джоз?

"Ну, теперь, если даже случится самое худшее, - подумала Бекки, - отъезд мне обеспечен и я получу удобное место в его коляске".

Неизвестно, к каким изъявлениям любви и преданности привели бы мистера Джозефа его мятежные страсти, если бы в эту минуту не вошел его слуга Исидор, чтобы навести в комнате порядок. Джоз, только что собиравшийся выпалить признание, чуть не подавился чувствами, которые вынужден был сдержать. Ребекка, со своей стороны, решила, что ей пора идти утешать свою драгоценную Эмилию.

- Au revoir {До свидания (франц.).}, - сказала она, посылая воздушный поцелуй мистеру Джозу, и тихонько постучала к его сестре. Когда она вошла туда и затворила за собой дверь, Джоа бессильно опустился в кресло и стал дико озираться, вздыхать и пыхтеть.

- Этот сюртук очень узок милорду, - заявил Исидор, все еще не спуская глаз с вожделенных шнуров. Но "милорд" не слушал: мысли его были далеко. Он то вспыхивал, мысленно созерцая очаровательную Ребекку, то виновато ежился, представляя себе ревнивого Родона Кроули с закрученными зловещими усами и его страшные заряженные дуэльные пистолеты.

Появление Ребекки поразило Эмилию ужасом и заставило отшатнуться. Оно вернуло ее к действительности и к воспоминаниям о вчерашнем вечере. В своем страхе о будущем она забыла Ребекку, ревность - все, кроме того, что Джордж уехал и находится в опасности. Пока эта оборотистая особа бесцеремонно не зашла к ней, не нарушила чар, не приоткрыла двери, мы не смели входить в эту печальную комнату. Сколько времени бедняжка простояла на коленях! Сколько часов провела она здесь в безмолвных молитвах и горьком унынии! Военные хроникеры, которые дают блестящие описания сражений и побед, едва ли расскажут нам об этом. Это слишком низменная сторона пышного зрелища, - и вы не услышите ни плача вдов, ни рыдания матери среди криков и ликования громкого победного хора. А между тем когда они не плакали - смиренные страдалицы с разбитым сердцем, чьи жалобы тонули в оглушительном громе победы?

После первого мгновения ужаса, охватившего Эмилию, когда перед ней сверкнули зеленые глаза Ребекки и та, шумя шелковыми юбками и блестящими украшениями, бросилась с протянутыми руками, чтобы обнять ее, - чувство гнева взяло верх, смертельно-бледное лицо ее вспыхнуло, и она ответила на взгляд Ребекки таким твердым взглядом, что соперница ее удивилась и даже немного оробела.

- Дорогая моя, тебе очень нехорошо, - сказала она, протягивая руку Эмилии. - Что с тобой? Я не могу быть спокойна, пока не узнаю, как ты себя чувствуешь.

Эмилия отдернула руку. Еще никогда в жизни эта кроткая душа не отказывалась верить или отвечать на проявление участия или любви. Но теперь она отдернула руку и вся задрожала.

- Зачем ты здесь, Ребекка? - спросила она, по-прежнему глядя на гостью своими большими печальными глазами. Та смутилась от этого взгляда.