Картина называется: «Селение Тыр на правом берегу реки Амур». За скромным названием ее скрывается и знаменитый тырский утес, и сенсационные буддийские памятники, и великий мастер художественной кисти, несправедливо забытый потомками, – Егор Егорович Мейер.

Картина долгое время была скрыта от общественного сглаза и тихо проживала в московской квартире своего хозяина. Они оба вполне достойны друг друга: картина – шедевр, владелец – Герой Советского Союза, генерал авиации, служивший на Сахалине, участник Корейской войны и человек, остающийся бесконечно влюбленным в Дальний Восток. Ему уже более 86 лет, а картине уже за сто пятьдесят. Зовут этого человека Батиевский Алексей Михайлович. Однажды он написал очерк о ней, который был помещен в журнале «Вокруг света», № 5, 1996 г. под названием «Тайна старой картины», но без ее репродукции. Автор описывал и свое открытие художника Мейера, и поселка Тыр в низовье Амура, и чудовищной величины Тырский утес, и буддийские китайские памятники XV века на нем.

Картина, как оказалось, в прошлом была подарена «Его превосходительству г-ну попечителю Сибирского отдела Императорского русского географического общества от членов Сибирского отдела, 21 февраля 1858 г». А этим превосходительством, как известно, был сам генерал-губернатор Восточной Сибири граф Н.Н. Муравьев – Амурский. Алексей Михайлович разгадал тайну старой картины, обнаружив дарственную надпись и автограф художника Мейера. Но для меня, краеведа, с получением от него фотокопии картины загадка изображений на ней продолжала существовать.

Позже мне стала хорошо известна хронология пребывания на Нижнем Амуре академика живописи Е.Е.Мейера, сведения о Тырских памятниках, история исследования их отечественными и зарубежными учеными. Неоднократно я и сам бывал в Тыре, хорошо изучил ландшафт местности, наблюдал процесс раскопок остатков китайских храмов приморским археологом А. Р. Артемьевым, проанализировал его выводы и заключения, изложенные в монографии. Наши мнения по локализации памятников на утесе полностью разошлись. Но оказалось, что мы оба напутали, и только картина «расставила» все памятники по своим местам.

На ней изображено нивхское стойбище, лодка с гребцами, скользящая по переливающейся в лучах вечерней зари глади Амура. Над ними высятся как бы три яруса громадных скал – Тырский утес. Глаза сведущего в истории памятников исследователя ищут и не находят на ней известную большую пямятную колонну, и это озадачивает, ведь известно, что она была возведена на утесе. На втором ярусе скал угадываются другие памятники – плиты, фрагмент лежащей колонны и ее восьмиугольный пьедестал. Третий ярус почти не виден и зарос зеленью. Это именно то место, где сейчас стоит памятник-пушка, придающий утесу историческую значимость. Современный вид утёса (илл. № 219).

илл. № 219

Но в XV веке здесь располагался китайский буддийский храм, и все исследователи считали, что перед ним находились и памятные плиты с текстами, и малая колонна. Но, как показано на картине, эти памятники располагались значительно ниже вершины утеса. Большой колонны на этой картине вообще не оказалось, хотя Мейер в это же время изобразил ее на другой картине под названием: «Памятник близ деревни Тыр на Нижнем Амуре». Авторство этой картины до сих пор было неизвестно. Да и сохранилась не сама картина, а гравюра с нее, обнаруженная в XII томе красочного издания 1895 г. «Живописная Россия». В правом углу ее достаточно четко прочитывается автограф художника: «Мейеръ». Графическое изображение этой колонны оставил и первый исследователь Тырских памятников Г.Н. Пермикин.

Практически они идентичны.

В своих письмах с Амура Мейер дал сравнительное описание этой колонны и памятных плит, а Пермикин измерил все расстояния между памятниками.

Уже только этой информации достаточно, чтобы правильно локализовать памятники на утесе. А взглянув на картину Мейера и на современный ландшафт утеса, нетрудно понять, что открытой верхушкой утеса исследователь называл не ту верхнюю площадку его, где сейчас стоит пушка, а место на 50–60 метров ниже ее. Здесь же на картине Мейером изображены и памятники. Верхняя площадка называлась Сычевским горой (на картине она заросла зеленью), где не обнаружилось следов молитвенного храма, хотя именно здесь он и находился, как показали раскопки Артемьева. Но ошибка археолога заключалась в том, что на верхней площадке, рядом с храмом 1433 года, он расположил и плиты с малой колонной. Они же находились несколько ниже, в 50–60 метрах, там, где Артемьевым обнаружены якобы остатки храма 1413 года. Это подтвердили в 1873 году и случайные исследователи Г.Н.Панов и Кустер, которые видели здесь памятные плиты, а выше, на «горе», нашли «битые горшки» (цилиндрическую черепицу крыши храма 1433 г).

Как следует из описания Пермикина, второй памятник представлял собой небольшую трехчастную составную колонну, верхняя часть которой была утрачена, средняя лежала на склоне, а нижняя – восьмиугольный пьедестал – находилась в вертикальном положении. Пермикин изобразил его на рисунке, который сохранился до настоящего времени. Средняя часть колонны осталась не зарисованной им, или ее изображение не сохранилось. В исторической литературе удалось отыскать внешний вид храма, находящегося в центральном Китае и посвящённого божеству Гуаньинь. Подобный, очевидно, был возведён и на Тырском утёсе (илл. № 220).

илл. № 220

Теперь о большой памятной колонне. Ее следует отличать от малой трехчастной, что не всегда делают исследователи памятников. Возведение ее не зафиксировано в текстах китайских плит, и находилась она вдалеке от комплекса памятников, напомню – на расстоянии 264 метра от вершины утёса, но в противоположную от плит сторону – на восток, т. е. выше по течению Амура. Ещё можно сказать за горой, которой назвал Сычевский вершину третьего яруса утёса. Высоту ее и характер каменных блоков, из которых она сложена, не определил никто из исследователей. Только Мейер отметил признаки ее большей древности, чем плит. Я нашел её место положение на утёсе и объяснение этому, побывав на горной круче: она стояла на недоступном для исследователей обрыве, как указал Пермикин, на узком мысу, отвесно спустившемся к реке. И сейчас это место из-за большой высоты (более 35 м.) и крутизны узкого выступа скалы опасно для пребывания здесь.

Пожалуй, это и самое высокое, и самое красивое место среди скал. Именно на него приходится расстояние в 150 саженей от плит. Сто пятьдесят лет назад оно, конечно, выглядело по-другому. На фотографии показан этот обрыв с компьютерной реконструкцией на нем колонны с картины Мейера (илл. № 221).

илл. № 221