– Это он сдал первую сессию, – пояснила ВераВасильевна. – На одни пятерки. Такой был счастливый! А вот на этом снимкеон с однокурсниками на картошке.

Коротков взял большую, восемнадцать на двадцать четыре,фотографию и стал внимательно рассматривать молодые веселые лица. Ребята вджинсах, спортивных брюках, свитерах позируют перед объективом, обнявшись заплечи и хохоча. Рядом с Черкасовым – симпатичная стройная девушка,черноволосая, с короткой стрижкой и большими темными глазами.

– Это его девушка? – спросил Коротков, указывая нахорошенькую брюнетку.

– Это Ниночка, – вздохнула Вера Васильевна. –Миша долго за ней ухаживал, до четвертого курса.

– А что потом? Они расстались?

– Да, когда Миша бросил институт. До сих пор не могупонять, почему он это сделал.

Вот это номер! Выходит, Вера Васильевна не знала, что ее сынне по собственному желанию оставил учебу. Его выгнали со скандалом за связь спервокурсником. Как же Мише удалось скрыть от матери? Наверное, он оченьпостарался не травмировать ее. Можно представить, чего ему это стоило, ведьтакие скандалы комсомольские организации страсть как любили доводить досведения всех кого ни попадя, в том числе и сообщая по месту жительства и поместу работы родителей. Коротков живо представил себе, как Черкасов просил,умолял, унижался, может быть, даже давал взятки, только чтобы мать ни о чем неузнала.

– Как фамилия Нины, не помните?

– Нет. Собственно, я, кажется, и не знала ее фамилии.Просто Нина, и все. Она была из очень хорошей семьи, такая славная девочка,добрая, веселая. Я надеялась…

Вера Васильевна вздохнула, и губы ее снова превратились вузкую полоску.

– Вот эти фотографии сделаны на свадьбе Миши и Оленьки.Остальное вам неинтересно, более поздних Мишиных снимков у меня нет.

Коротков попросил дать ему групповой студенческий снимок ираспрощался с матерью Михаила Черкасова.

* * *

Теперь нужно было отыскать Нину – девушку, за которойухаживал Черкасов во время учебы в Плехановском институте. И Коротков сноваотправился на квартиру, где прятали Михаила Ефимовича. К его удивлению, квопросам о Нине Черкасов отнесся без энтузиазма, было видно, что разговор емунеприятен и тягостен.

– Не тревожьте ее, – сердито сказал он. – Онатут ни при чем.

– Но вы хотя бы знаете, где она сейчас, чемзанимается? – настаивал Коротков.

– Нет. Вы должны понимать, что тот скандал ее оченьтравмировал. Я старался больше никогда не попадаться ей на глаза.

– Назовите мне ее фамилию.

– Нет. Я прошу вас, пожалуйста… Мне невыносимо думать,что вы будете расспрашивать ее обо мне. Не делайте ей больно.

– Но, Михаил Ефимович, прошло столько лет. Онанаверняка уже все забыла, а если и не забыла, то, во всяком случае, это неможет ее травмировать. Поймите же, если она была вашей подругой достаточнодолго, то вполне может знать, кто из ваших знакомых затаил на вас зло. Болеетого, я допускаю, что она знала это, но по каким-то причинам от вас скрывала,чтобы вас не огорчать. Может быть, у нее были поклонники, которые ревновали еек вам. Может быть, вы ненароком кого-то обидели и сами этого не заметили, а оназнала, что этот человек носит камень за пазухой.

– Нет. Юрий Викторович, попробуйте понять, что ейпришлось пережить. Мы встречались с ней целых два года, весь курс знал о том,что у нас роман, мы ни от кого не скрывались, всегда были вместе. И вдругоказалось, что я… Да, меня выгнали, но она-то осталась. И каждый день ловила насебе косые, насмешливые или даже презрительные взгляды, мол, связалась с«голубым», два года жила с ним и не распознала. Мол, думала, что он тебя любит,а он плевать на тебя хотел, ему мальчиков подавай, а ты для него была – так,временная замена, суррогат. Нина была сильной девушкой, но всякой силе имужеству есть предел. Я не знаю, на сколько ее хватило, но не исключено, чтоона не выдержала и ушла из института. Наверное, она как-то устроила свою жизнь,сумела забыть ту боль, которую я ей причинил, но я не хочу, чтобы по моейинициативе и с моей подачи вы снова начали ворошить это. Пощадите ее.

Коротков и Доценко бились с Черкасовым целый час, но онтвердо стоял на своем. Фамилии Нины он так и не назвал. Юрий оставил МишуДоценко работать с Черкасовым, копаться в воспоминаниях, а сам, захвативфотографию студентов на картошке, отправился в академию с длинным названием,которая когда-то называлась Институтом народного хозяйства имени Г. В.Плеханова.

На другой день ему удалось получить список студентов тогокурса, на котором учился Михаил Черкасов. Среди них было семь девушек по имениНина. И предстояло разыскать каждую из них. Коротков подумал, что в делеЧеркасова они все время увязают в каких-то бесконечных проверках. Как пошло ссамого начала, как началось с длинных списков фамилий тех, кто брал напрокатвидеокассеты, так и продолжается. Теперь вот Нин этих искать… Ну почемуЧеркасов такой упрямый! Ему бы в других случаях деликатность и щепетильностьпроявлять. Что-то у него сердце не дрогнуло вывезти из квартиры труп мертвогоОлега Бутенко и бросить в лесу. «Скорую» не вызвал, в милицию не сообщил. Вывези бросил, как на помойку выкинул. Зато потом плакал горючими слезами, когдаузнал, что, по предположениям оперативников, Олега убили. А Ниночку свою щадит.Тоже еще джентльмен выискался. Но не бить же его, коль отказывается отвечать навопрос. А может быть, он и не деликатничает вовсе, а просто пытается что-тоскрыть? Тогда тем более давить нельзя. Надо искать самим.

Однако поиск девушек, учившихся когда-то в Плехановскоминституте и носивших имя Нина, обещал превратиться в мероприятие затяжное.Только две из них были москвичками, остальные приехали учиться из разных концовогромного и многонационального СССР. И наверняка все они уже успели выйти замужи сменить фамилии, не говоря уж о месте жительства.

Естественно, начать следовало с двух москвичек, их былолегче искать. Одна Нина уже давно уехала из России и основала вместе с мужемсобственную фирму на Кипре. Вторая работала в подмосковном Щелкове начальникомфинансово-экономического отдела крупного завода. Вот к ней-то и помчался насвоей старенькой чихающей машине Юра Коротков.

– Черкасов? Да, помню, – кивнула Нина Кривцова,выслушав Юрин вопрос. – Это тот, которого выгнали за гомосексуализм, правильно?

– Он самый. Вы хорошо его знали?

– Нет, совсем почти не знала. То есть знала, что накурсе есть такой студент и как он выглядит, но в одной компании мы не были.

– А его девушку вы знали? Ее, кажется, тоже звалиНиной.

– Что вы, – рассмеялась Кривцова. – Ее звалисовсем не так. Конечно, я ее знала. После того как Черкасова выгнали, она сталазнаменитостью, на нее только что пальцем не показывали.

– Погодите, – насторожился Коротков, – я неуверен, что мы говорим об одной и той же студентке. Мне сказали, что ее звалиНиной.