Он повел плечами, будто разминался, а затем выудил из карман брюк кисет.

— Все как-то усложнилось, — сообщил он.

Сило принялся делать самокрутку. Он наслаждался умиротворяющим ритмом распределения сухой травы и свертывания бумаги. Пока его пальцы трудились, мысли муртианина отправились в свободный полет. Он чиркнул спичкой, затянулся, откинулся на спинку кресла и стал ждать, когда ему на язык придут нужные слова. Он никуда не торопился, как и Джез.

— Когда я вернулся к своему народу… — начал он после продолжительной паузы, — мне казалось, что все опять встало на свои места. Будто минувших девяти лет вовсе не было, а я победил, а не потерпел поражение, выступив против Аккада. Мир вроде бы вращался без всяких перебоев. — Он сильно затянулся и спустя миг заполнил лазарет едким запахом. — Но, Джез, я уже не тот молодой человек. Я постарел и ощутил свои потери. И быть со своими, чтобы убивать даков… Мне этого не надо. Если бы я остался, они втянули бы меня обратно в свою жизнь. Твой народ тоже тянет тебя к себе. Хочешь ты того или нет.

Сило осмотрел самокрутку. Он курил такие с момента освобождения. Он считал, что это одна из тех вещей, которые присущи свободному человеку.

— И я решил — пусть другие делают выбор. Но ошибся. Вдруг завтра наш капитан умрет, а мы разбредемся в разные стороны?

Он покачал головой.

— Сдается мне, что никто и никогда не может стать тем, кем был, — подытожил он. — Но молчать я больше не буду.

Он затянулся еще раз, набрав полную грудь дыма. Сило удерживал его в себе, пока не начало жечь легкие, и лишь тогда приоткрыл губы, выпустив клубы наружу.

Джез сохраняла неподвижность. Очнется ли она, вообще?

— Джез, где ты? — негромко спросил он. — Куда ты ушла?

Перед лицом Джез мелькали снежинки, гонимые ледяным ветром. Пряди распущенных волос хлестали ее по щекам. Она сверху вниз глядела на свое собственное мертвое тело.

Йортское пограничье. Жалкий поселок, где она столкнулась с манами. Из серых туч сеялись белые хлопья.

Ее тело лежало на боку, свернутое калачикам, как младенец в материнской утробе. Снег уже заносил ее труп.

Бывала ли она здесь? Увы, воспоминания слились в расплывчатое пятно.

По своим собственным следам она отправилась в поселок. Между домами с крышами-куполами она заметила убитых. Повсюду торчали окоченевшие кисти рук и проглядывали посиневшие лица. Однако основные следы побоища уже спрятались под белым покровом.

Она отыскала главную улицу. Из глубокого сугроба виднелся угол кабины трактора-снегохода, занесенного метелью. Джез смутно припоминала разбитые стекла и разбрызгавшуюся кровь на этом участке. Но теперь улица была безлюдна. Безмолвие нарушал лишь неустанный свист ветра.

В небе парил дредноут. С его бортов свешивались канаты и цепи, соединявшие корабль с землей. Они негромко позвякивали. Джез с любопытством уставилась на корабль, пробегая взглядом вдоль утыканных шипами планширов и грязного стального киля.

Она ждала. И вскоре услышала: протяжный нарастающий звук, вой и визг стаи. Они были над ней. Она знала, что они на дредноуте. Но они не взывали к ней. Вместо этого они сетовали и жаловались друг дружке. Их голоса будили в ней желание соединиться с ними и окунуться в жестокую первобытную охоту. Стать их сестрой, укутаться в тепло их сообщества. Она постоянно пребывала посередине. Полуман, получеловек. Она постоянно испытывала горечь собственного одиночества.

К ее плечу прикоснулась чья-то рука, и Джез обернулась. За ее спиной стоял одетый в меха тот, кого она не рассчитывала встретить вновь. Он был с ней в день нашествия манов и хотел спасти ее, когда у нее самой не хватило смелости. И он убил схватившего ее мана.

Капюшон его шубы оказался отброшен на спину. Маска, защищавшая лицо от холода, висела на перекинутой через шею ленте. Открытое честное лицо обрамляли густые черные волосы.

Рисс.

Она порывисто обняла его, изумившись своему порыву. Он являлся последним человеческим существом, которое она видела перед смертью. Рисс очутился здесь, что, несомненно, очень важно.

Его руки сомкнулись вокруг нее с благоговением и трепетом, но потом прижали ее крепче. В его прикосновении чувствовалось вожделение. Пилот всегда испытывал к ней пылкие чувства, а она не могла ответить ему взаимностью.

— Я думала, ты умер, — произнесла она.

— Не более чем ты.

Она разжала объятия.

— Они захватили тебя?

— Да.

— Каким образом?

— Ты убежала в снега. Я решил следовать за тобой. Но я остался один, а на меня наткнулись двое. Мне никто не мог помочь. — Он улыбнулся. — Теперь я этому рад.

Джез всмотрелась в него. Он походил на того, прежнего Рисса: солидный, надежный, беспредельно нормальный.

— Ну и как? — поинтересовалась она.

Он легонько покачал головой, будто хотел сказать: тебе не понять. А потом протянул ей руку в перчатке.

— Давай покажу, — предложил он.

В следующий миг оба оказались в совсем другом месте.

Они стояли посреди огромной ледяной пещеры. Под ногами у них земля уходила вниз громадными ступенями, вырубленными в виде квадратов и прямоугольников. Лестница вела в узкую шахту. Неподалеку застыли обледенелые землеройные машины с устрашающими лапами и бурами. Все они были оплетены тросами и лесами. Снаружи завывала вьюга, но в каверне[14]стояла тишина. Место напоминало заброшенный храм.

— Узнаешь? — спросил Рисс.

— Нет, — ответила она. — Я и не представляла, что они зарылись так глубоко.

— Профессора предупреждали. Приближался сезон метелей, и именно в эту пору маны совершали рейды вдоль побережья Полярного моря. Но он был одержим. Он верил, что здесь находится город азриксов, и не хотел ждать.

Она разглядывала раскопки.

— А я всегда считала это сказками, — пробормотала она. — Легенды о замечательной технической цивилизации, об утопическом обществе, погребенном под льдами… — Джез только сейчас заметила, что одета в шубу мехом внутрь — ту самую, которая была на ней в день смерти. Джез запахнулась в нее плотнее, хотя совсем не замерзла. — Романтика своего рода. На моих глазах рождалась история. И я пожелала принять в ней участие.

— Но тут ничего нет, — сказал он.

— Что случилось с профессором?

— Его убили, — бросил Рисс. — Когда мы добрались до него, он вместе со своими людьми начал стрелять. Нам такое не нравится.

Что-то в его голосе изменилось. Джез повернулась, чтобы взглянуть на него. Глаза Рисса густо налились кровью. Зубы вдруг заострились. Лицо осунулось, а кожа на черепе сильно натянулась. Но преображение Рисса нисколько не встревожило Джез.