— Хелен, — сказал он мягко, — будь добра, дай мне еще несколько минут поговорить с Клэр.

— Еще чего! — взорвалась она. Потом помолчала, тщетно борясь со своим любопытством, и требовательно спросила: — О чем?

— Я потом объясню, — улыбнулся он ей.

Хелен стояла в дверях, и целая гамма чувств, в том числе подозрение и ревность, была написана на ее прелестном личике.

— Пять минут! — наконец решила она и, бросив на меня ядовитый взгляд, выскочила из комнаты.

— Ох, Адам, наверное, тебе лучше уйти, — пробормотала я.

— Нет, — возразил он. — Она на меня уже разозлилась, так что я вполне могу остаться и договорить.

— Тогда я умываю руки, — нервно предупредила я, дивясь его мужеству.

— Договорились, — спокойно согласился он. — Так вот, как я уже сказал, я ничего не слышал о Ханне целый год, даже привыкать начал. И когда, примерно месяц назад, она вдруг появилась, я не мог поверить своим глазам. И она привезла с собой Молли!

— Кто такая Молли? — перебила я. — Твоя дочь?

— Да, — подтвердил он. — Правда, ужасное имя для ребенка?

— Мне нравится, — покривила я душой.

Тут у меня слабое место, ведь и свою дочь я назвала не самым красивым именем.

— Приятно слышать, — усмехнулся Адам. — Но ты бы ее видела! Она потрясающая. Ей больше подошло бы какое-нибудь необыкновенное имя — вроде Мирабель или…

— Разве это не название ресторана? — перебила я.

Мне не понравилось направление, которое принял наш разговор. Особенно в присутствии Кейт. Мне не хотелось, чтобы у нее выработался комплекс неполноценности. Видит бог, ей и так выпали не лучшие карты. Я боялась, что лет через тридцать, когда она станет наркоманкой или алкоголичкой и начнет воровать в магазинах, она обвинит меня. Скажем, что все это из-за того, что я не дала ей красивого имени.

— Продолжай, пожалуйста, — вздохнув, сказала я Адаму.

— Ладно, — согласился он. — Вообще, мне кажется, что мы помирились. Ханна сказала, что очень жалеет о том, что все так получилось, что она не сразу познакомила меня с Молли. Еще она спросила, не поздно ли начать сейчас.

— И? — поинтересовалась я.

— Ну, сначала у меня было большое желание послать ее к такой-то матери.

Мама родная! Я едва не задохнулась. Поверить не могла, что Адам знает такие слова. И способен таить зло.

— Но тут я вдруг понял: это все равно что отрезать себе нос, чтобы досадить ей, — продолжил он. — Так что мы пришли к цивилизованному решению насчет опеки над Молли. И теперь мы снова друзья — во всяком случае, стараемся.

— Вот как! — вздрогнула я.

Что он имеет в виду, когда говорит «друзья»? Означает ли это, что они заваливаются в койку при любой возможности или они на самом деле только друзья?

Выяснить это можно было лишь одним-единственным образом: спросить.

— Это значит, что вы с ней… встречаетесь? Ходите всюду вместе? — спросила я по возможности безразличным тоном.

— Нет, — засмеялся он и взглянул на меня так, будто хотел сказать: «Ты вообще слышала, что я говорил?»

Слава богу!

— Нет. — повторил Адам. — Мне кажется, эго очевидно. В том-то и дело! И потому я так рад. Я могу принимать участие в жизни своего ребенка, не будучи в романтических отношениях с его матерью. Но в то же время я могу быть Ханне другом, потому что уважаю ее, — поспешно добавил он.

— Так ты в самом деле был рад видеть своего ребенка? — мягко спросила я.

Он кивнул, и мне вдруг показалось, что он готов расплакаться. «Пожалуйста, не надо! — в панике подумала я. — Я уже по горло сыта плачущими мужиками».

Тоненький голосок в моей голове прошептал: «Спроси!» — «Пошел вон!» — мысленно огрызнулась я. «Давай спроси! — настаивал голосок. — Что ты теряешь?» — «Нет, — сказала я, чувствуя себя крайне неловко. — Оставьте меня в покое». — «Но тебе же до смерти хочется узнать! — не отставал голосок. — И ты имеешь на это право». — «Заткнись, — прошипела я. — Не буду я ни о чем его спрашивать». — «Ну, если ты не будешь, — сказал голосок, — я сам спрошу».

И, к своему ужасу, я почувствовала, что открываю рот и спрашиваю Адама:

— Так тебе из-за этого нравилось быть рядом со мной? Из-за Кейт?

Я готова была откусить себе язык.

— Нет, — сказал Адам. Скорее прокричал. — Нет, нет и нет! Я боялся, что ты так подумаешь. Вспомнишь Фрейда и решишь, будто я волочился за тобой, потому что искал замену моему ребенку и подружке.

— Ну, меня трудно в этом винить, верно? — пробормотала я.

— Господи, да зачем мне еще какая-то приманка, если ты и так восхитительна?!

Я не нашлась что сказать. Сидела смущенная и довольная.

— Неужели ты мне не веришь? — уже спокойнее продолжил он. — Я вообще никогда не мог понять, куда подевалось твое самоуважение. Ты изумительна! И не говори мне, что ты об этом не знаешь.

Я опять промолчала. Тогда Адам ласково взял мое лицо в ладони и повернул к себе.

— Посмотри на меня! — сказал он. — Ты очень красива. Добрая, умная, очаровательная и с чувством юмора. Именно поэтому я так хочу быть с тобой. То, что у тебя ребенок, не имеет к этому никакого отношения.

— Правда? — пробормотала я, покраснев.

— Правда, — рассмеялся он. — Ты бы мне понравилась и без ребенка.

Адам улыбался. Выглядел он замечательно. Господи, я просто таяла!

— Я тебе верю, — сказала я и тоже улыбнулась. Ничего не могла с собой поделать.

Так мы и сидели на кровати, улыбаясь друг другу как идиоты.

Немного погодя Адам снова заговорил.

— Значит, в конечном итоге ты последовала моему совету? — поддразнил он меня.

— Какому? — спросила я. — А, насчет Джеймса… Да, я все-таки решила не возвращаться к нему, но не из-за того, что ты говорил.

— Прекрасно! — рассмеялся он. — Я рад, что ты передумала. Неважно, кто тебя к этому подтолкнул. В любом случае ты заслуживаешь лучшего.

— Можно тебя спросить? — спросила я.

— Разумеется.

— А как выглядит Ханна?

Он бросил на меня хитрый взгляд и засмеялся:

— У нее длинные вьющиеся светлые волосы. По габаритам — вроде Хелен и Анны. Глаза карие.

— Вот как! — пробормотала я.

— Довольна? — усмехнулся он.

— Ты это о чем?

Надо отдать должное его проницательности: я обрадовалась, что ничуть не похожа на Ханну. Но одновременно я ревновала — ведь она была изящной и красивой.

Господи, неужели я никогда не буду довольна?