И для меня ракета тоже строится. Корпус я видела, профессор Браун мне что-то вроде экскурсии организовал. Честно говоря, корпус не впечатлил. Какая-то она, моя ракета, грязно-серая. Впрочем, Браун утешил меня, сказав, что ее просто еще не покрасили. А так она белая будет. Называться же моя ракета станет «Арий».

Еще я свой скафандр примерила. Он пока не совсем готов, но померить можно. Кстати, этот скафандр не надевают. В него залезают. Там на спине дверка есть, в нее просовываешься, после чего дверку помощник закрывает и герметизирует. Так что в одиночку такой скафандр надеть в принципе невозможно.

Спутник еще мне Браун показал, который на орбиту вывести хочет. Больше 80 килограммов весит. Вообще-то ничего полезного этот спутник делать не умеет. Может только сигналы бессмысленные передавать. Типа «смотрите, я тут». Но сейчас это и не важно. Важен сам факт выхода в космос.

На полигоне все бегают как оглашенные. Причем не похоже, будто это они передо мной выделываются. Мне кажется, что это у них обычный режим работы такой. Спешат. Быстрее-быстрее. Никто же не знает, на какой стадии там русские. А вдруг опередят. Я тоже не знаю. А любопытно. Я когда вечером 1 января звонила товарищу Сталину поздравить его с Новым годом, аккуратно так пыталась расспросить его, как там у Королева дела. Но неудачно. Товарищ Сталин только загадочно усмехался в трубку. Ничего я у него не узнала. Так что пришлось мне Рейнхарда целовать, проспорила я.

Мы с Рейнхардом на поцелуй спорили, узнаю я что-нибудь о русской ракетной программе у товарища Сталина или нет. Если узнаю, то Рейнхард меня поцелует. А если не узнаю, то я его. Не узнала. Пришлось целовать.

Рейнхард теперь у меня живет. С той самой новогодней ночи. Он ко мне приехал встречать Новый, 1947-год. И остался. Я прислугу распустила, а Рейнхарду наврала, будто не знаю, где постельное белье для гостевых спален хранится. А отпустить его зимой в три часа ночи домой я не могу. Правда, он все порывался переночевать в кресле или в гостевой спальне на голом матрасе, но я все-таки его к себе затащила.

Поэтому и пришлось мне поздравлять с Новым годом товарища Сталина в восемь часов вечера. Мы же с Рейнхардом заснуть смогли только в девять утра. А когда проснулись, тоже встали далеко не сразу. Вот с тех пор Рейнхард у меня и живет.

Кстати, скоро он, похоже, новым рейхсюгендфюрером станет, сменив на этом посту Аксмана. Артур уже слишком старый для такой должности. Ему сейчас далеко за тридцать и руководить юношеской организацией уже не по возрасту.

После экскурсии по охваченному лихорадочной суетой полигону Пенемюнде я вернулась в кабинет фон Брауна. Там он угощал меня чаем и рассказывал о своих грандиозных планах на будущее. На дворе февраль 47-го, а он задумался о полете на Луну. Представляете, мечтает человека на Луну отправить.

А потом, видя, что я не возражаю и с интересом его слушаю, фон Браун дофантазировался даже до колонизации Марса и Венеры. Не нужно, говорит, воевать за жизненное пространство. У нас совсем рядом две подходящие для заселения планеты. Проще и дешевле колонизировать их, чем драться с другими народами, рискуя получить по шее. Хм… ну, в чем-то он прав, пожалуй.

И вот в самый разгар пламенной речи фон Брауна в его кабинет без вызова и даже без стука ворвался секретарь. И сказал такое, что у меня сразу челюсть на пол упала. Чего?? Как это??

А фон Браун даже не поверил сначала. Но нет, все точно. Никакой ошибки. Секретарь включил стоявший в углу радиоприемник, и мы все услышали своими ушами.

Донельзя пораженная, я перевожу взгляд на хозяина кабинета. На фон Брауна смотреть страшно. Для него это шок. Весь бледный, профессор дрожащими руками рванул галстук на шее, снял его и бросил на стол. А потом рухнул в кресло и вдруг заплакал. Так что мне еще и утешать его пришлось. Нельзя ему сдаваться и опускать руки.

Знаете, почему фон Браун так расстроился? Да все из-за этого экстренного сообщения по берлинскому радио. Секретарь-то, когда в кабинет ворвался, сказал вот что:

– Профессор, мы опоздали! Русские сегодня запустили искусственный спутник. Он уже на орбите!..

– Даю отсчет: 1… 2… 3… 4… 5… 6… 7… 8… 9… 10. Как поняли? Прием.

– Щука, Щука, я – Окунь-1. Вас понял отлично. Продолжайте работать.

– Окунь-1, я – Щука, вас поняла. Окунь-1, я – Щука, проверка связи. 1… 2… 3… 4… 5… 6. Как поняли? Прием.

– Слышу вас хорошо. Как меня слышите?

– Окунь-1, я – Щука. Вас слышу хорошо. 1… 2… 3… 4… 5. Как поняли? Прием.

– Щука, я – Окунь-1. Слышу отлично. Все понял. Продолжайте проверку.

– Окунь-1, я – Щука. Прием на телефон. Прием.

– Щука, я – Окунь-1. Как чувствуете себя?

– Чувствую себя превосходно. Проверка телефонов и динамиков прошла нормально. Перехожу на телефон.

– Щука, я – Окунь-1. Понял вас, у нас дела идут нормально. Машина готовится нормально. Все хорошо. Прием.

– Окунь-1, я – Щука. Вас поняла. Я так и знала. Окунь-1, я – Щука. Проверку связи закончила. Как поняли меня? Прием.

– Понял вас хорошо, все нормально, я – Окунь. Прием.

– Окунь-1, я – Щука. Вас слышу хорошо, Прием.

– Эльза, значит, я хочу вам просто напомнить, что после минутной готовности пройдет минут шесть, прежде чем начнется полет, так что вы не волнуйтесь. Прием.

– Вас поняла, я совершенно спокойна.

– Ну и отлично. Имейте в виду, что после минутной готовности шесть минуток будет для всяких дел.

– Окунь-1, я – Щука. Чувствую себя хорошо, к старту готова, настроение бодрое. В общем, все в порядке. Окунь-1, как поняли меня? Прием.

– Щука, поняли вас хорошо. У нас все нормально.

Не думай о секундах свысока,

Наступит время, сам поймешь, наверное.

Свистят они, как пули у виска,

Мгновения, мгновения, мгновения.

– Окунь-1, я – Щука. Вас поняла, поняла вас. Стартовое положение, и при работе на орбите тумблер на «Телеграф» и на «Окунь». При разделении – тумблер на «Сигнал».

– Поняли тебя, правильно, Эльза. Щука, я – Окунь. Вас понял.

…

– Щука, я – Окунь-1. Как слышишь? Прием. Еще раз, будь спокойна за все. До встречи в Берлине.

– Слышу вас хорошо, как меня? Прием.

– Щука, я – Окунь-1. У нас все идет отлично. Как чувствуете себя? Прием.

– Окунь-1, я – Щука. Вас поняла. У меня тоже все идет хорошо. Самочувствие отличное. Сейчас буду прикрывать люк номер один. Прием.

– Понял вас. Прием.

Мгновения спрессованы в года,

Мгновения спрессованы в столетия,

И я не понимаю иногда

Где первое мгновенье, где последнее.