– Не сомневаюсь, – ответил охранник, – но, к сожалению, ваш запрос не попал ко мне, поэтому я не могу открыть для вас машину.

Я вывел свое удостоверение ФБР на маленький нагрудный дисплей «Галаванта»:

– Вы можете проверить, что я именно тот, за кого себя выдаю. Не считая того факта, что я мог загрузиться в этот трил только с помощью зашифрованной сети ФБР.

– Я вам верю, – сказал офицер. – Просто я в буквальном смысле не могу открыть машину без кода авторизации.

– Мне вроде как позарез нужна машина, – признался я. – Не только чтобы добраться до места назначения, но и чтобы зарядить этот трил.

– Хотите, я вызову вам такси? Вы могли бы зарядиться там.

– Да, пожалуйста. – Я не стал закатывать скандал, ведь, в конце концов, охранник все делал правильно.

Через пять минут перед зданием ФБР остановилось такси. Я вышел на улицу и легонько постучал по стеклу со стороны пассажирского места.

– В этом такси, случайно, нет индукционной пластины?

– Чего нет? – растерянно переспросил шофер.

– Не важно, – сказал я и продиктовал ему адрес дома Дуэйна Чэпмена.

Пока мы ехали, я отключил все возможные системы трила для экономии энергии. Вечер предстоял долгий, но он мог стать парадоксально коротким, не сделай я этого.

Возле дома Чэпмена скопилась толпа репортеров и хилкетных фанатов, одетых в цвета «Бостон бэйз». Филадельфия пока не обзавелась своей хилкетной командой, хотя, как и Вашингтон, числилась в списке кандидатов для ее создания. А вот в Питтсбурге были «Питбулс», и тот факт, что Питтсбург получил сборную по хилкете раньше Филли, очень раздражал многих филадельфийцев.

Я вывел удостоверение ФБР на нагрудный дисплей трила и, проталкиваясь через толпу, приблизился к крыльцу. Дверь открылась раньше, чем я постучал, и из нее вышел мужчина в медицинском костюме.

– Агент Шейн? – спросил он.

– Да, это я.

– Заходите, пожалуйста, – кивнул он.

Мы вошли внутрь.

– Меня зовут Альтон Ортиц, – сказал мужчина и протянул мне руку, которую я пожал. – Я был одним из тех, кто заботился о Дуэйне.

– Знаю, – ответил я. – Очень сожалею о вашей утрате.

– Спасибо. Это был тяжелый день.

– Разумеется.

– Мне известно, что вы хотите встретиться с Марлой, но она сейчас занята.

– Разговаривает с полицией?

– С ними она уже говорила. Сейчас беседует с представителем лиги.

– Хмм, – промычал я.

Весь смысл этой встречи состоял в том, чтобы опередить лигу, успеть до того, как они заткнут ей рот. Я мысленно напомнил себе связаться с полицией Филадельфии и узнать, кто занимается убийством Чэпмена, чтобы потом сравнить рассказы вдовы.

– С юристом? – спросил я Ортица.

– Наверное. Думаю, он пришел поговорить о пособии по случаю потери кормильца. – Ортиц махнул рукой в сторону гостиной. – Если хотите, можете подождать ее здесь, а я скажу ей, что вы ждете.

– Вообще-то, я хотел бы взглянуть на комнату мистера Чэпмена, если вы не возражаете.

Ортиц ненадолго задумался, потом снова кивнул:

– Хорошо. Хотя полиция ее уже осматривала.

– Не сомневаюсь. Пожалуйста, не беспокойтесь, я буду аккуратен.

Комната Дуэйна располагалась на первом этаже дома, там, где традиционно находилась столовая. В этом был некий резон, так как площадь кухни могли использовать и как хранилище, и как комнату отдыха для сиделок. Вдоль стены стояло три транспортера личности: один – стандартной топовой модели, другой – повышенной прочности, сконструированный специально для активного отдыха, и третий слишком броский, даже слегка нелепый, который я определил как «официальный» трил для торжественных приемов и других особых событий. В дальнем углу комнаты стояла опустевшая «колыбель» незнакомой мне модели.

– Это «Лабрам», – ответил Ортиц, когда я спросил его о ней. – Компания производит их специально для лиги. У всех игроков такие.

– Весьма специфичный рекламный контракт, – заметил я.

– Не в этом дело. – Ортиц покачал головой. – «Колыбели» «Лабрам» снабжены специальными системами и мониторами для передачи информации и для защиты от мошенничества.

– А что, в хилкете часто мошенничают?

– Агент Шейн, это профессиональный спорт. Желающих попробовать всегда хватает.

Я кивнул в сторону пустой «колыбели»:

– А Чэпмен?

Ортиц улыбнулся и покачал головой:

– Ну нет, приятель. Кто-кто, но только не он. Дуэйн следил за своим здоровьем и никакой дряни не принимал, как другие. – Он показал на свисающую над «колыбелью» капельницу. – Использовал только одобренные лигой добавки и капельницы.

Я подошел к «колыбели», чтобы рассмотреть пакет капельницы поближе. На нем тоже стоял логотип «Лабрам».

– А вне карьеры Чэпмен был таким же принципиальным? – спросил я.

– Что вы имеете в виду?

– Ходят слухи, что он упорно боролся с трезвостью. – Я кивнул на портрет Марлы Чэпмен на стене. – Из-за проблем дома.

На лице Ортица промелькнула тень.

– Думаю, мне не стоит говорить об этом, – сказал он.

– Я спрашиваю не потому, что хочу услышать последние сплетни. А потому, что хочу знать, почему ваш друг умер во время игры, которая не должна была его убить.

– Спросите у Марлы, – после долгого молчания ответил Ортиц. – Но вы должны знать, агент Шейн: я находился рядом с Дуэйном почти все время, что он бодрствовал, и все то время на поле, когда он тренировался или играл. Если бы Дуэйн принимал допинг – как профессиональный игрок или ради развлечения, – я бы узнал об этом первым. А я про это ничего не знаю. Он этим не грешил.

– А чем грешил?

– Я же сказал – спросите у Марлы. Кстати, пойду узнаю, не освободилась ли она.

Я кивнул, и Ортиц направился на кухню, где Марла разговаривала с представителем лиги. А я пока воспользовался возможностью и спокойно заснял комнату, чтобы потом изучить все как следует.

Закончив, я подошел к фотографии Марлы Чэпмен на стене. С портрета на меня смотрела молодая привлекательная женщина, эдакий образец американской чирлидерши, ни дать ни взять. Она не была хаденом, отчего их брак с Чэпменом казался довольно нетипичным. Как правило, в таких смешанных браках один из партнеров заражался уже после свадьбы. Конечно, никто не запрещал хаденам и нехаденам знакомиться, встречаться или жениться – если всё по обоюдному согласию, пожалуйста, делайте что хотите и будьте счастливы, вы же взрослые люди, – но, как и в тех случаях, когда супруги были из разных социальных слоев, здесь возникали сложности.