– Кто такой Чарлз Синглтон? – спросил Райм.

Джакс удивленно моргнул.

– Откуда вы про него знаете?

– Отвечай на вопрос! – рявкнул Делрей.

– Он мой… даже не знаю… прапрапрапрапрадед, наверное.

– Продолжай, – подтолкнул Райм.

– Ну, был рабом в Виргинии. Потом хозяин отпустил его вместе с женой и даже отдал им ферму на Севере. Чарлз ушел на войну добровольцем, знаете, как в том фильме с Дензелом Вашингтоном и Морганом Фрименом. Вернулся, возделывал сад, преподавал в школе – в бесплатной школе для черных детей. Зарабатывал, продавая сидр рабочим, которые трудились на доках недалеко от фермы. Знаю, что во время войны его наградили. Он даже раз Авраама Линкольна видел, в Ричмонде, аккурат перед тем, как северяне одержали победу. По крайней мере так мне отец рассказывал. – Он невесело усмехнулся. – А дальше такие дела: вроде его арестовали за кражу какого-то золота или ценных бумаг. Угодил в тюрягу… прямо как я.

– А что с ним случилось после тюрьмы, знаешь?

– Нет, об этом ни слова не слышал. Убедились теперь, что Женева моя дочь?

Делрей посмотрел на Райма, вопросительно приподняв бровь.

Криминалист смерил Джакса взглядом:

– Почти. Остался сущий пустяк. Ну-ка открой рот.

– Ты мой отец?!

Женева уставилась на него в немом изумлении. Сердце глухо колотилось в груди. Придирчиво его рассмотрела: лицо, плечи, руки. Бессмысленно было отрицать, что он кажется ей знакомым. На руке по-прежнему был перстенек с гранатом, который ее мать подарила ему на Рождество… когда они еще вместе справляли праздники. Образ, с которым Женева мысленно сравнивала этого человека, был неясным, как будто пытаешься рассмотреть кого-то против яркого солнца.

Несмотря на его водительское удостоверение, на снимок, где она совсем крохой сидела вместе с ним и матерью, Женева была готова отпираться до последнего, однако анализ ДНК, сделанный мистером Купером, сомнений не оставлял – они были родственниками.

Сейчас в комнате наверху были только она, отец и, конечно, мистер Белл. Остальные детективы внизу продолжали ломать голову над тем, кто стоит за ограблением ювелирной биржи.

Но и мистер Райм, и Амелия, и все остальные… даже убийца и прочие ужасы двух последних дней – все это на время вылетело у нее из головы. Сейчас ее занимали совсем другие вопросы: откуда здесь взялся ее отец? И зачем?

И пожалуй, важнее всего: что теперь будет?

Она кивнула на сумку, достала томик Доктора Сьюза.

– Я больше не читаю детские книги. Два месяца назад мне исполнилось шестнадцать.

А это, наверное, чтобы напомнить ему обо всех ее днях рождения, которые он пропустил.

– Я принес их, чтобы ты поняла, кто я такой. Знаю, что ты давно их переросла.

– Как твоя новая семья? – холодно спросила она.

Джакс помотал головой.

– Мне сказали, что так Винэс тебе про меня наговорила, Жени.

Женеву разозлило обращение, которым он пользовался когда-то… очень давно.

– Она тебя обманывала… чтобы настроить против меня. Что ты, Жени, я бы тебя никогда не бросил. Меня посадили.

– Посадили?

– Это правда, мисс, – подтвердил Роланд Белл. – Мы проверили его дело. Был арестован в тот день, когда вы с матерью видели его в последний раз. С тех пор сидел в тюрьме. Только что освободился.

Джакс рассказал об ограблении, о том, как отчаянно нуждался в деньгах, чтобы наладить ей жизнь, помочь матери.

Но слова казались пустыми, избитыми – всего лишь жалкое оправдание, какие тысячами ежедневно произносят в Гарлеме наркодилер, воришка, домушник, грабитель.

«Я сделал это ради тебя, детка…»

Женева опустила глаза на книгу. Потертая, зачитанная. Кому она предназначалась, когда была новой? Где сейчас тот отец или мать, которые купили ее для своего ребенка? В тюрьме? У раковины с грязной посудой? За рулем «лексуса»? В операционной с зажатым в руке скальпелем?

Может, отец украл ее из магазина «Старая книга»?

– Жени, я вернулся, чтобы тебя забрать. С ума сходил, пытаясь тебя найти. Чуть не взвыл, когда позвонила Бетти и сказала, что на тебя напали… Что там произошло? Кто за тобой охотится? Мне никто ничего толком не объяснил.

– Просто я кое-что видела, – уклончиво сказала она, не особенно желая делиться с ним информацией. – Возможно, как готовится преступление.

Ей не нравилось, в какое русло поворачивает их разговор. Она внимательно на него посмотрела и гораздо резче, чем сама ожидала, бросила:

– Ты знаешь – мама умерла.

Он потряс головой.

– Я узнал, только когда меня выпустили. Но меня это не удивило. Винэс была беспокойной душой. Может, сейчас она счастлива.

Женева так не считала. И вообще никакие райские кущи не избавят ее мать от той мученической одинокой смерти, когда ее тело превратилось в скелет, а лицо вздулось, как больная луна.

Как не восполнят того, что этому предшествовало: как она отдавалась за пару доз крэка, пока ее дочь ждала у закрытых дверей подъезда.

Но вслух Женева не обронила ни слова.

Джакс улыбнулся:

– Я видел, где ты сейчас живешь. Очень приличное место.

– Уже нет. Это было временное пристанище.

– Нет? Где же тогда?

– Пока сама не знаю.

Она тут же пожалела, что проболталась. Поняла, что приоткрыла для него дверь. Чем он, разумеется, тут же не преминул воспользоваться.

– Я снова подам прошение, чтобы мне разрешили сюда вернуться. Теперь, когда у меня есть семья, о которой надо заботиться, мне вряд ли откажут.

– Нет у тебя здесь никакой семьи. Все кончено!

– Я понимаю, детка, как тебе сейчас скверно. Но я восполню все, что не сумел тебе дать. Я…

Она швырнула книгу на пол.

– Шесть долгих лет! Ни звонка, ни словечка, ни строчки!

Женева с раздражением почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Смахнула их трясущимися руками.

Джакс прошептал:

– А куда мне было писать? Куда звонить? За эти шесть лет я ни разу не оставлял попыток с тобой связаться. Я тебе покажу, у меня целая гора писем, которые вернулись назад в тюрьму. Не меньше сотни, наверно. Что я только не перепробовал, чтобы найти тебя, но так и не смог.

– Спасибо за извинения, знаешь ли. Если, конечно, ты извиняешься. Но думаю, лучше тебе уйти.

– Нет, детка, позволь…

– Не надо больше ни «детка», ни «Жени», ни «дочка».

– Я все искуплю. – Джакс вытер слезящиеся глаза.