Вот, поглядите-ка, что у них там творится! Света хохочет, Ирка визжит – Лёнька, гоняясь за ней вокруг палатки, споткнулся о колышек и грохнулся… Влюблённые развлекаются, а я калечусь у жаровни!

Две влюбленные пары в дивных лесистых Катскильских горах, недалеко от Вудстока, известнейшего туристского местечка в двух-трех часах езды от Нью-Йорка… Неплохо, правда? Прибавим сюда и эти два-три часа дороги на машине. Американские автомобильные трассы достойны поэм. Вырвавшись из душного города с его небоскребами, мостами, скучными сетками улиц, с шикарными особняками и нагромождением безобразных строений из кирпича и металла, мчимся по одной из таких трасс… Нет, это она мчит нас среди лесов и лугов, среди пышной зелени американского лета! И вот уже исчезла куда-то городская усталость, вылетели из головы мелкие заботы. Ты глядишь по сторонам, будто проснувшись, с ненасытной радостью. Какая же красота вокруг! То блеснет меж деревьями озеро или речушка, то могучие выступы скалистой породы, в которой вырублено шоссе, подступят к самой обочине – на поворотах аж дух замирает… Постепенно, понемногу местность становится холмистой – словно бы огромные звери с круглыми зелёными спинами спят по сторонам дороги. Это уже начались отроги Катскильских гор. На горизонте, между облаками легким, размытым, полувоздушным абрисом проступают горы повыше. С каждой минутой, с каждым новым витком шоссе, они всё яснее, всё ближе. Уже видно, как прорезают темную массу деревьев широкие просеки – горнолыжные трассы. Уже мы, того не заметив, поднялись так высоко, что на очередном повороте видим далеко внизу домишки какого-то городка, похожие на спичечные коробки.

Ах, дороги, дороги, прославленные американские дороги! В открытые окна машины врывается ветер, и солнце уже не печет, как в городе, а ласково греет щёки. С каждым глотком душистого горного воздуха всё сильнее ощущение свободы, радости, молодости… Плохо ли на таких дорогах влюблённым? Мчатся они на три дня в Апстейт – верхнюю часть штата Нью-Йорк, в горы, к Вудстоку. А везу их я. За рулем своей первой машины, в качестве одинокого друга, драйвера и шеф-повара…

* * *

– Ну, как дела? О-о, запах какой! – Марк, прикрыв глаза, изображает восторг. – Молодец, Вал! Плов будет классный! А скоро? Знаешь, как жрать охота?

– Потерпите, – огрызаюсь я свирепо. – И вообще, не мешай. Можешь вот котел подержать, пока я рис засыплю…

Мне, конечно, тоже не так уж и плохо. Три дня отдыха в палатке, в лесу, то есть в американском кемпинге, вполне благоустроенном, с водой и электричеством, но не лишающем тебя ощущения, что ты среди дикой природы… Что за деревья вокруг – просто ботанический музей! Сколько хвои, листвы, что за мощные стволы! Лесные просеки ведут к реке и носят названия тех рыб, какие здесь водятся: Просека Окуня, Просека Сазана, Просека Форели. Кемпинг создан для любителей рыбной ловли. По просекам – съезды к площадкам, каждая на несколько палаток. Занял площадку – на ней уже больше никто не появится. Соседей отсюда не видно.

Нет, мне в таком замечательном местечке тоже совсем, совсем неплохо. Только вот иногда… Эх, да что там! Иногда хотелось плакать от тоски, даже зависти.

* * *

Почему же я был один?

С Инкой мы расстались уже почти два года назад. Не из-за того, что я охладел к ней. Это она оскорбилась и решила порвать отношения, когда я в очередной раз честно признался, что ещё не готов к семейной жизни, что надо подождать год-другой, пока не начну зарабатывать. Видно, не так уж дорожила нашей близостью, а жаждала именно брака. И не обязательно со мной: довольно скоро вышла-таки замуж… Мне горько было, я-то долго тосковал без неё, надеялся, что вернется. Других девушек я просто не замечал. Но, очевидно, рана стала заживать: настал день, когда я «заметил» Галю (назову её так).

С Галей мы тоже познакомились в Квинс колледже. Она училась на втором курсе и по вечерам кодировала программы в компьютерном центре, а я уже был аспирантом и приходил сюда по вечерам заниматься. Приятная пышноволосая девушка оказалась бухарской еврейкой и меня это порадовало – просто потому, что моих одноплеменников очень мало было в колледже, даже парней, а тут к тому же ещё и девушка… И тоже будет программистом! С шутливой болтовни об этом началось знакомство.

Первый признак того, что девушка тебе нравится – это то, что всё в её внешности, поведении, даже в одежде кажется совершенно особенным, таким, что выделяет её среди миллионов других. Ни у кого не было таких милых веснушек вокруг маленького носика, как у Гали. Ни у кого не было таких пышных, рыжеватых волос. Ни у кого так плавно не развевался при каждом шаге широкий подол на юбочке в складку. Словом, я всё больше влюблялся.

Мы еще не назначали свиданий, но даже если не было у меня занятий, я по вечерам частенько отправлялся в компьютерный центр. Заглянешь осторожно в дверь: здесь? Да, здесь… Усаживаешься где-нибудь поодаль, но так, чтобы видеть Галин профиль, и принимаешься за свои дела. В этом было особое удовольствие: заниматься своими делами и подглядывать за Галей. Она тебя не замечает, а ты сидишь и любуешься. Каждый вечер к моим открытиям прибавлялось что-нибудь новое. Вот проникли в окна закатные косые лучи, осветили Галину рыжеватую головку… Ух, как засияли, загорелись пышные волосы, какой персиковой стала щёчка! Даже веснушки выглядят ещё милее…

Не выдержав, я тихонько подкрадывался к Гале и ладонями прикрывал ей глаза. Она со смехом шептала: «Ой, кто же это? Отпустите!» – «Не отпущу, пока не узнаешь…» – меняя голос, шептал я. Иной раз я отправлял Гале по электронной почте что-нибудь смешное, например: «Hello, honey bunch!» («Приветик, медовый букетик!»), а сам, не отрываясь, глядел на её лицо. Секунду назад ещё сосредоточенное, со сведенными бровками, оно становилось таким живым и весёлым… Однажды я написал ей: «Поворотный момент в моей жизни настал. Я встретил тебя». И когда Галя, повертев головкой, отыскала меня взглядом, мне показалось, что у неё счастливое лицо.

Через месяц-другой нам, понятное дело, стало маловато одних только «случайных встреч». Начались провожания домой. Потом – нормальные свидания: гуляли, ходили в кино, а то отправлялись на какую-нибудь вечеринку. Менялись, конечно же, и отношения. Не настолько, как мне хотелось. Галя, хоть мы и целовались, и обнимались при каждой возможности, окончательной близости сопротивлялась. Я, впрочем, не удивлялся: ведь она, как и я, была воспитана в традициях бухарского еврейства!

Как-то отправились мы в Пенсильванию на свадьбу Джерри, того американского парня, с которым я учился в колледже, а теперь – в аспирантуре. Мы с ним по-прежнему дружили. Галины родители разрешили ей эту поездку с ночёвкой. Но, хотя после свадьбы в ресторане многие гости остались ночевать в гостинице, Галя вдруг объявила: «Поехали домой!» – «Да чего ты боишься? Будешь в номере с девчонками, кто вас там тронет?» – «Нет, не хочу! Поедем домой». И ведь не только потому упрямилась, что побаивалась оставаться ночью под одной кровлей со мной. Я уже давно убедился, что ей необходимо настоять на своем в любом, даже пустяковом споре. Любит главенствовать! Я был сонный, усталый, но пришлось ехать. Меня её упрямство, в общем-то, не задевало. А «не тронь меня» даже подогревало мой пыл. Я всё чаще подумывал о женитьбе.