цвета – светлого у oснования бутона и до черноты темневшего ближе к краям лепестков. Правой рукой она делала возвышенные жесты, протягивая ладонь к небесам, а левой вела на цепочке пятнистого щенка цербера. Рыжий с белым щенок был слишком мал, чтобы сообразить, что обнюхивать одновременно он может лишь один предмет. Каждая из его трех голов тянулась в разные стороны, лапы разъезжались на скользкой сцене, и малыш то и дело шлепался на живот.

   Взрослых церберов: рыжего, коричнево-тигрового и палевого, пустили свободно бегать по площади и парку Евгений и Клавдия, в человеческом облике – высокий шатен с темными резвыми глазами и тонкая длинноносая брюнетка с неизменно растерянным взглядом. Изображали они призраков и потому надели темно-серые лохмотья до пят.

   Пока перевертные волки развлекались на костюмированном балу, подаренные правителями соседнего мира трехглавые псы, которые были крупнее европейских мастифов, охраняли от вампиров гостей маскарада.

   Если честно, я хорошенько струхнул, когда влажная широкая морда тигрового цербера коснулась моей руки. Но Шенигла не просто так сидела на плече. Лизнув мои пальцы, пес дружелюбно повилял хвостом. Я погладил его среднюю голову, и он тут же подставил две остальные под мою ладонь.

   Почесывая приподнятое на хрящике ухо цербера, я восхищенно смотрел на Полину.

   Охотница почувствовала мое внимание, несмотря на чары Шениглы. Завершив романс, она босиком сбежала на мостовую, кинулась ко мне и, схватив меня за руки, возопила:

   – О, капитан, украдите меня, прошу вас, … Увезите на своем корабле в тридесятое царство, избавьте от вечного плена! Похитьте из черных подземелий Аида! Спасите меня, капитан… Ай, что это… беспощадные духи меня тянут назад, держите же меня, держите, не отпускайте! – оттолкнув меня, Полина быстро попятилась к сцене, протягивая руки ко мне. Я шагнул за ней, но двое рыцарей с копьями преградили путь.

   – Буду ждать вас, капитан, - Полина упала на колени. - Знаю, вы спасете меня. Все равно, куда вы меня увезете, в какие края, знаю одно – там увижу я свет, там воскреснет страждущая душа моя… Приходите за мной!

   Евгений и Клавдия подхватили ее на руки и унесли за сцену.

   Зрители во весь голос закричали “Браво!”, “Бис!”, но Полина не появилась на сцене вновь.

   Вместо нее вышел Пыжиков – без маски, в костюме Пифагора. То есть, в квадратных штанах, белой рубахе и обшитой золотым орнаментом накидке.

   Поглаживая приклеенную седую бороду, городничий завел длинную речь. Я не желал ее слушать,и, неугомонно ища глазами Полину, обнаружил других знакомцев – “индианку” Машу, “богатыря” Бориса, “Дон Кихота” Андрея, но так и не увидел ее.

   После невразумительного философствования Пыжиков объявил продолжение танцев и множество конкурсов – на лучший костюм, на самых загадочных гостей маскарада, чьи личности останутся тайной до конца праздника,и на лучшее выступление с песней.

   Обернувшись к Φлоре, я увидел, что она ускользнула, а меня держит под руқу альпийская пастушка. От нечего делать я согласился на кадриль с пастушкой, потом при смене пары мне досталась намазавшаяся растопленным шоколадом креолка в пальмовом платье, а ее я “променял” на средневековую баронессу солидных лет. Уступив баронессу юному менестрелю, я вынырнул из веселого омута и очутился рядом с мороженицей в парқе.

   – Пригласи на танец вон ту дамочку, - приказным шепотом заговорила Шенигла, склонив голову к моему уху. - Что думаешь о ней, Игнатьич?

   Кончиком крыла она указала на стоявшую в кругу подруг и лакомившуюся мороженым жену городского судьи.

   – Извиненья прошу, дорогуша, но мне, честное слово, хотелось бы выбрать иную добычу. Уж чересчур ядовито разит от нее табаком, – в ответ прошептал я.

   Жена судьи, пришедшая на бал в роскошном “павлиньем” платье из переливающегося темно-зеленого и синего муслина, облепленного “глазастыми” перьями, и в длинном черном парике, заплетенном в косу и также украшенном перьями, была очень похожа на Шениглу. Черты лица этой женщины – немного суровые, грубоватые, но в то же время довольно складные, почти совпадали с чертами лица горной ведьмы. Но я не выдал знания секрета Адской Птицы, продолжил играть свою роль.

   – Кроме еды ничего в ней не видишь? - голос Шениглы слегка осип.

   – Я не ел четыре дня. Спорить не буду, она симпатична, для тридцатого десятка неплоха очень даже… Но размышлять мне покамест возможно, увы,исключительно о наполненьи желудка.

   – Потанцуй с ней.

   – А потом что?

   – Потом и узнаешь, - спорхнув с моего плеча, Шенигла села на высокую ветку каштана.

   Любая неопределенность мне ужасно не нравилась. Однако в данном случае я был почти уверен, что пернатая ведьма не прикажет убить похoжую на нее женщину, поскольку это будет сродни нанесения вреда самой себе.

***

– Рад приветствовать вас, Лукреция Аристарховна, - поклонившись павлиньей даме, я подставил ладонь,и она подала мне руку, не снимая зеленой бархатной перчатки.

   Табаком и вправду от нее пахло зверски. Лукреция была достойной спутницей своего мужа, заядлого курильщика и любителя нюхать табак.

   – Я что-то вас не узнаю, – немного растерялась женщина.

   – На то и маскарад, чтобы его гости представляли друг для друга заманчивую тайну.

   – Но вы меня узнали, неcмотря на маску, – Лукреции не понравилось разоблачение. – Посмею я предположить, что вы один из осужденных Порфирием по глупым мелочным делам.

   – Предположенье ваше далеко от истины, мадам. Ежели бы вашему супругу довелось судить меня,то отнюдь не за мелочи, а за тягчайшие и непростительные преступления, - я беспокойно заулыбался и, заметив на лице собеседницы легкий испуг, oтветил дружелюбной шуткой. – Пираты не размениваются на всякие пустяки. Мы ловим крупный улов в буйном океане.

   – Все же интересно мне, кто вы? Помощник казначея? Учитель новой школы?

   – Настанет час признания, и маску я сниму. Ну а пока не откажите составить мне компанию в следующем танце.

   – С удовольствием принимаю ваше приглашение.