Сначала донёсся резкий выплеск сверхсилы, затем хлопнуло, и вырвалось из окна пламя, следом вылетел и рухнул на землю кто-то в форме. Удар сопровождался явственным хрустом костей, и я сбросил оторопь, кинулся оказать первую помощь, а наткнулся на вскинутый пистолет.

Чёрный зрачок дула уставился в переносицу, и в голове мелькнуло тоскливое «ну вот и всё», но выстрела не прозвучало. Олег Друза ломано-резким движением поднялся сперва на одно колено, а потом и выпрямился, сипло втянул в себя воздух и скомандовал:

– Заводи!

Я попятился к мотоциклу, он двинулся следом, не отставая ни на шаг, – весь перекошенный на правый бок, с обвисшей словно плеть рукой и закушенной от боли губой.

– Быстро!

И я не стал тянуть, пусть и до ужаса боялся получить пулю в затылок, но развернулся и оседлал мотоцикл, а дознаватель повалился в люльку, страдальчески сморщился и потребовал:

– Гони!

Мог я обратиться к сверхсиле? Ещё как! Мне даже по силам было лишить кинетической энергии пулю, вот только нельзя нейтрализовать то, чего ещё нет, а когда появится – уже не успею: ствол прижат к правому боку, направлен чуть вверх. Одно движение пальца, и кусок свинца прошьёт и лёгкое, и сердце.

Ногой я толкнул вниз педаль пускового устройства, и движок завёлся с первой попытки, мы покатили по задворкам, напрямик через квартал под удаляющиеся крики «пожар! пожар!». Тогда последовала новая команда:

– Быстрее! – И сразу по нервам резануло: – Нагонят – первая пуля тебе!

И я ускорился, не рискнул медлить, побоялся нарваться на выстрел. А кто бы на моём месте не побоялся? Защититься не смогу – факт.

Атаковать первым самому? Хорошо бы! Но как? Долбануть молнией? Не вариант. Даже если пробью защиту, палец и конвульсивно дёрнуться может. Да и пробью ли?

А рисковать – страшно, второго шанса не будет. Этот гад настороже, точно среагирует, а скорее, и предупредит.

Чем там у них закончилось наверху? Неужели он всех положил?

Один?!

Я втягивал в себя сверхсилу, копил её и колебался, а затем послышался лёгкий хруст, вывернутое плечо Друзы встало на место, и он сипло выдохнул, осторожно повертел правой рукой; левая даже не дрогнула, разве что ствол чуть сильнее надавил на ребро.

– Поворачивай! – распорядился дознаватель, когда пришло время выезжать со дворов на дорогу. – На лётное поле гони! И не трясись ты так, довезёшь – отпущу!

Я сглотнул и прибавил газу. Хотелось верить, что наградой и в самом деле не станет выстрел в упор, очень-очень хотелось, до слёз практически.

Ну вот зачем ему меня убивать? Ни к чему ведь, так?

Стоило бы завести разговор, наладить эмоциональный контакт, как советовали на одной из лекций, да только все умные мысли из головы вымело, и приходилось челюсти стиснутыми держать, чтобы зубы не стучали.

Стра-а-ашно! Страшно, как не было даже в бою!

Взвыл бы, да не поможет.

Я вновь повернул, обогнал телегу и сразу вильнул обратно, спеша освободить дорогу катившей навстречу полуторке.

Друза вдруг оглянулся, вновь повертел правой рукой и потребовал:

– Тут притормози!

– Ага! – выдохнул я и вывернул руль, но не направо, а налево – прямо под колёса встречного грузовика.

Глаза ослепил свет фар, а в следующий миг импульс сдёрнул меня с сиденья и зашвырнул на обочину. Короткий визг тормозов и сразу – удар! Но к этому времени я уже выкатился на тротуар, да ещё приземлился удачно – ничего не сломал и даже не расшибся, успел погасить скорость, потратив на это остатки сверхэнергии.

«Вот тебе, сука, остановка по требованию!» – подумал с откровенным злорадством, поднимаясь на ноги.

Тут грузовой автомобиль протащил смятый мотоцикл чуть дальше, и на противоположной обочине возникла фигура невредимого Олега Друзы. Заметили мы друг друга одновременно и так же одновременно отреагировали: он вскинул пистолет, я перекатился в нишу перед окном полуподвального этажа.

Падение на кирпичное основание болью отозвалось в отбитом плече, но своему проворству я только порадовался: миг спустя грохнули два выстрела, пули угодили в стекло, сверху посыпалась осколки. Опоздал! Не достал!

И всё бы ничего, только окно забрано решёткой: солидной, с толстенными прутьями, вмурованными в кладку по отдельности, а не приваренными к раме, которую можно вынести одним выбросом силы. Тут повозиться придётся, а времени нет.

Никак не успеть!

Сука!

Оставалось лишь войти в резонанс и надеяться на чудо, но не успел и этого: от дороги донёсся рык мощного автомобильного движка. Рискнув нарваться на пулю, я выглянул из своего убежища и обнаружил дознавателя посреди проезжей части, где его и высветили фары вывернувшего из-за поворота вездехода.

Друза отбросил пистолет и резко вскинул правую руку, капот со скрежетом смяло, словно машина налетела на невидимый столб. Шофёра бросило грудью на руль; сидевшего рядом с ним бойца из-за столь резкой остановки и вовсе выкинуло из салона. Он покатился по асфальту, но сразу привстал на одно колено и открыл огонь из ППС. Увы, в цель не попала ни одна из пуль: все до одной потеряли скорость в сотворённом дознавателем импульсном щите и упали к его ногам. Короткая встряска пространства отшвырнула стрелка к соседнему дому, стену забрызгало кровь, а безжизненное тело бойца распласталось на земле.

Когда из машины успел выскочить Альберт Павлович, я не заметил и, пожалуй, не заметил бы его вовсе, не отзовись волной энергетических помех вход в резонанс. И тут же случился новый всплеск – это вогнал себя в транс дознаватель.

В воздухе разлилось статическое напряжение, он буквально засветился, и отбрасываемые фонарными столбами тени удлинились, поползли вдаль по улице. Самые чёрные из них тянулись от двух замерших посреди дороги фигур: консультанта в сорочке с закатанными рукавами и дознавателя в перепачканном кровью и пылью мундире; у каждого – потенциал в невесть сколько килограммов тротилового эквивалента.

Заискрились разряды, сеть молний связала соперников и тут же погасла, брусчатка между ними вспучилась и лопнула, раскалённые булыжники принялись крошиться и рассыпаться в пыль, фонарь столба пролился на тротуар расплавленным металлом. Закружили чёрные точки, а когда напором чьей-то воли их снесло в сторону, деревянную мансарду испещрили сотни аккуратных отверстий.

А следом меня продрало новой волной разошедшихся кругом искажений. По всей улице принялись мигать, вспыхивать и перегорать электрические лампы, по стене соседнего дома побежала трещина, его угол с грохотом обвалился, и в поднявшемся облаке пыли явственно высветилась граница соприкосновения энергетических конструкций.

Альберт Павлович перешёл в наступление, дознаватель едва успевал пятиться. Брусчатка, где он стоял лишь миг назад, деформировалась, плавилась и закипала, осыпалась пылью, а бывало и взмывала булыжниками в небо. Повеяло горячим воздухом, вновь засверкали искры разрядов, почти скрыли из виду обе фигуры, которые продолжали и продолжали накачиваться сверхсилой. При этом противоборство шло на недоступном для меня уровне, я попросту не различал, какие именно конструкции создаются операторами, до того быстро те разлетались белым шумом помех.