– Так что Патрик? Ведь прошло уже больше недели. Я думала, он давно сдался.

– Патрик никогда не сдается, если есть возможность поломать голову над компьютерной головоломкой.

– Так что он выяснил? Почему ты мне сразу не сказал?

– Для оплаты пользователь воспользовался одним банковским счетом. Потом замаскировал его под целой кучей всякой компьютерной белиберды. Но Патрик все-таки докопался.

Миранду охватило недоброе предчувствие. Она знала, что сейчас услышит какую-нибудь гадость.

– И чей это счет?

Он положил руки ей на плечи:

– Твоей матери.

– Это невозможно!

– Послание было отправлено из Флоренции. Код совпадает. Счет принадлежит Элизабет Станфорд-Джонс, и пароль тоже ее. Мне очень жаль.

– Это невозможно! – Она отодвинулась. – Как" бы она меня ни… – Она запнулась. – Нет, она бы не сделала этого. Не может она меня до такой степени ненавидеть. Никогда в это не поверю.

– Она имела доступ к обеим статуэткам. Никто не стал бы задавать ей лишних вопросов. Напоминаю, что она сначала вызвала тебя, а потом выставила за дверь и отправила восвояси. После этого она пыталась выжить , тебя и из института. Мне правда жаль. – Он погладил ее по щеке. – Но надо смотреть правде в глаза.

Все было очень логично. Все было просто чудовищно. Миранда зажмурилась и припала к его груди.

– Прошу прощения, – раздался холодный чеканный голос.

Миранда дернулась так, словно это были не слова, а пулеметная очередь. Медленно обернувшись, она глубоко вздохнула:

– Здравствуй, мама.

Элизабет выглядела так, словно только что пришла из салона красоты, а отнюдь не совершила трансатлантический перелет: волосы безупречно причесаны, стального цвета костюм сидел на ней идеально.

Как обычно, рядом с матерью, олицетворявшей собой само совершенство, Миранда сразу почувствовала себя неуклюжей, некрасивой, бесполезной. А теперь к этому прибавилось и страшное подозрение. Неужели эта женщина, всю жизнь твердившая о верности принципам, предала свою собственную дочь?

– Прошу извинить. Кажется, я помешала твоей работе.

Миранда так привыкла к материнским колкостям, что просто сказала:

– Это Райан Болдари. А это моя мать, Элизабет Станфорд-Джонс.

– Мистер Болдари! – Элизабет изменила тон, оценив ситуацию по-другому.

Очевидно, она решила, что интерес Райана Болдари к ее дочери был вызван не профессиональными качествами Миранды, а совсем иными обстоятельствами. Однако это было на пользу институту, и поэтому Элизабет улыбнулась любезно:

– Очень рада наконец с вами встретиться.

– Я тоже.

Он пересек комнату и пожал ей руку, мысленно отметив, что мать с дочерью даже не сделали попытки поцеловаться.

– Надеюсь, полет прошел нормально?

– Да, благодарю вас.

Хорошенькая мордашка, подумала она. Гладкий, лощеный. Она не раз видела фотографии Райана в журналах, однако снимки были не в силах передать его обаяния.

– Прошу прощения, что не могла приехать раньше. Надеюсь, мистер Болдари, что вы довольны подготовкой к выставке.

– Зовите меня просто Райан. Подготовка выше всяких ожиданий. Ваша дочь – просто чудо!

– Я вижу, у тебя было много работы, – сказала Элизабет дочери.

– Да, очень много. Пришлось закрыть целое крыло здания на два дня. Люди работают сверхурочно, но зато все получается, как надо.

– Да-да, вижу.

Элизабет огляделась по сторонам. Она оценила проделанную работу по достоинству, но вслух сказала лишь:

– Разумеется, многое еще нужно сделать. Но ничего, я привезла с собой людей из «Станджо». А другие прилетят завтра. Все они в твоем распоряжении. Элайза и Ричард уже здесь. Винсент и его жена тоже.

– А Эндрю знает, что Элайза приехала? Элизабет подняла брови:

– Не знает, так скоро узнает. Ее тон был ясен: мол, нечего посвящать посторонних в семейные проблемы.

– Вечером должен прилететь твой отец. Он поможет отобрать предметы утвари и обихода.

– Я уже сделала выбор, – сухо сказала Миранда.

– Ничего, когда проект такого уровня, свежий глаз не помешает.

– Ты что же, собираешься меня отстранить и от этого проекта?

Элизабет на миг смутилась, однако взяла себя в руки и обернулась к Райану:

– Очень хотела бы посмотреть на вашего Вазари.

– Да, Райан, покажи ей Вазари. Картины в следующем зале. А у меня есть другие дела.

Когда Миранда вышла, Райан галантно сказал:

– Позвольте, Элизабет, поблагодарить вас за дочь. Без нее нам не удалось бы так великолепно организовать выставку. Это ее идея, ее проект, ее осуществление.

– Таланты Миранды мне известны.

– Неужели? – Он насмешливо приподнял бровь. – Значит, я ошибался. Мне казалось, что вы ею недовольны. Иначе чем объяснить, что вы ни словом не похвалили ее за целый месяц труда?

Элизабет, кажется, снова смутилась. А может быть, искра, промелькнувшая в ее глазах, означала что-нибудь совсем иное.

– Вы не правы. Просто я ни секунды не сомневалась в том, что Миранда справится с этой работой. У нее есть свои недостатки – излишний энтузиазм и пристрастность, когда ее что-нибудь задевает лично.

– Многие сочли бы, что это скорее преимущество. Элизабет чувствовала, что он задирается, но не могла понять почему.

– В делах главное – объективность. Надеюсь, с этим вы не станете спорить.

– Я предпочитаю страстность. Во всем. Конечно, страсть сопряжена с риском, но зато добыча бывает куда как богаче. Миранда знает, что такое страсть, но подавляет ее. Очевидно, надеется заслужить ваше одобрение. Вы ее хоть когда-нибудь хвалите?

Терпение Элизабет лопнуло. Ее глаза сверкнули холодным блеском, голос стал ледяным:

– Мои отношения с дочерью вас не касаются, мистер Болдари. А меня, в свою очередь, не касаются ее отношения с вами.

– Странно. В принципе наши отношения должны вас интересовать – ведь мы с ней любовники. Элизабет стиснула ремешок изящной сумочки:

– Миранда – взрослая женщина. Я не вмешиваюсь в ее личную жизнь.

– Только в профессиональную, да? Расскажите мне про «Смуглую Даму».

– Что, простите?

– Про «Смуглую Даму». – Он смотрел ей прямо в глаза. – Где она?

– Если вы имеете в виду бронзовую статуэтку, то ее похитили несколько недель назад, – ровным голосом ответила Элизабет. – Ни я, ни итальянские власти понятия не имеем, где она сейчас.