— Ты полагаешь, у нас есть шанс?

— До тех пор, пока наше бегство от бедняги Галлахера остается незамеченным. Макфарлейну еще рано торжествовать победу.

— Но если Галлахера найдут, на нас набросятся стаей волков.

Держа Эди за подбородок, Кэдмон посмотрел ей в глаза и, вздохнув, сказал:

— Кровопролитие, если до него дойдет дело, будет обильным. И беспощадным.

— Не знаю, как вы, сэр, но я жду не дождусь, когда мы взорвем этот Купол скалы ко всем чертям. — Полностью оправившись от предыдущего столкновения с Кэдмоном, Бойд Бракстон уселся за руль трехосного армейского грузовика.

— «Мне отмщение, и Аз воздам, говорит Господь»,[64]— ответил Макфарлейн, помня о том, как в одиннадцатом столетии неверные-мусульмане предпринимали попытку уничтожить гробницу Иисуса. Часа отмщения пришлось ждать долго. — Ганни, а ты знаешь, что означает слово «ислам»?

— Никак нет, сэр. Понятия не имею.

— Оно означает «покорность». Покорность или смерть.

Как это бывало всегда, когда Макфарлейн задумывался над истинным смыслом чужой веры, его захлестнула волна пылающей ярости, разлившаяся по спине, в висках застучала ненависть.

— Беру Бога в свидетели, эти люди никогда не одержат надо мной верх. Никогда!

— Так точно, сэр! — Бракстон ударил стиснутым кулаком по рулевому колесу. — Мы преподадим этим «тюрбанам» хороший урок! Всем до одного!

Довольный рвением своего подчиненного — Господь всегда благосклонно смотрит на тех, кто выполняет свой долг от чистого сердца, — Макфарлейн захлопнул дверь кабины. Остальные девять человек сидели в кузове. Ковчег под надежной охраной. Эти люди все, как один, отдадут свою жизнь, защищая священную реликвию. Хотя вряд ли им сейчас придется вступить в дело. Англичанин с готовностью признал, что британская разведка до сих пор остается в полном неведении. А по словам капитана яхты, переход из Хайфы прошел без происшествий.

Скоро он, Стэнфорд Макфарлейн, выполнит волю Господа. И будет торжествовать победу на поле битвы, которая состоится на самой священной земле. Ключом к победе является Ковчег Завета, как это было в древние времена, когда с его помощью обрушились грозные стены Иерихона. Как это будет и сейчас. Пророчества Иезекииля станут путеводной нитью к успеху.

Теперь, когда удалено последнее препятствие, ничто уже не в силах его остановить. Ни борцы за мир. Ни левацкие атеисты, выступающие против религии. Ни бездеятельные тряпки из ООН. Ни даже этот упорный англичанин, показавший себя таким серьезным врагом.

Однако уважение к врагу имеет свои границы. Стэнфорд Макфарлейн не сомневался в том, что таким людям, как Кэдмон Эйсквит и его опустившаяся блудница, в аду отведено особое место. Вскоре они узнают, что Божье пламя загасить невозможно. Огонь преисподней горит вечно.

И низверг змия в бездну… дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет.[65]

Краем глаза Макфарлейн увидел приближающуюся тень. Эта тень принадлежала Ростоффу, специалисту по связи. Он опустил стекло и тревожно спросил:

— В чем дело?

— У нас проблема, сэр. Галлахер не отвечает на звонки на сотовый.

У Макфарлейна до боли напряглись мышцы живота. Он сделал глубокий вдох, жаждая обрести спокойствие, которого не чувствовал, и, молча прося указания свыше, мысленно представил, как дерево жизни, которое никто не видел после изгнания из Эдема, снова распускается на вершине Храмовой горы.

Успокоенный этим благословенным видением, он повернулся к Ростоффу:

— Забирайся в кузов. — Затем обратился к своему преданному заместителю: — Мы их найдем и сотрем в порошок.

— Так точно, сэр!

Не обращая внимания на вибрирующий сотовый телефон на поясе, Кэдмон подтолкнул Эди вперед: до грузовика оставалось меньше тридцати метров.

— Может, лучше ответить на звонок, — прошептала Эди, напуганная этим вызовом. — В противном случае станет ясно, что с Галлахером что-то неладно.

Прекрасно сознавая, что результат будет один и тот же, независимо от того, ответит он на звонок или нет, Кэдмон молча продолжал пробираться вперед, быстро, но осторожно и бесшумно.

Через несколько мгновений они приблизились к каменной сторожевой башне. Деревянная дверь была распахнута настежь, люди Макфарлейна не потрудились закрыть ее за собой, покидая башню.

Поскольку времени было в обрез, он толкнул Эди в защитную тень, и они прильнули друг к другу. Кэдмон осторожно выглянул за угол, убеждаясь в том, что грузовик по-прежнему стоит с противоположной стороны башни.

— Мне нужно, чтобы ты прошла внутрь и, если это возможно, заперлась в каком-нибудь помещении. Затем ты должна будешь с сотового телефона Галлахера позвонить властям. Понятно? — Дождавшись от Эди кивка, он протянул ей умолкший сотовый телефон: — Скажешь, что ты американская туристка и тебя похитили из номера в гостинице. Про Ковчег Завета не упоминай ни слова.

— А ты?

— Я отправляюсь поражать дракона, — совершенно серьезно ответил Кэдмон.

Говоря, он проверил обойму «глока». Шестнадцать патронов. Слава богу. Ему хватит всего трех. Один, чтобы продырявить покрышку грузовика. Второй, чтобы убить Стэнфорда Макфарлейна. И третий патрон, чтобы завалить верзилу.

Если поразить эти три цели, наступит полный хаос. А в хаосе всем тщательно продуманным замыслам Макфарлейна настанет конец. Мечты сумасшедшего не воплотятся в жизнь.

Кэдмон указал на дверь в башню:

— Заходи.

— Но…

— И никаких «но», — перебил он Эди, зажимая ей рот ладонью, а другой рукой мягко подтолкнул к открытой двери. Надеясь на то, что она выполнит его приказание, захлопнул за ней дверь.

Любимая, оставайся в безопасности.

Согнув правую руку в локте, сжимая «глок», Кэдмон осторожно двинулся вдоль стены башни. Его план заключался в том, чтобы приблизиться к грузовику спереди, а не сзади, это даст возможность расправиться с пассажиром, сидящим в кабине, с водителем и прострелить переднее колесо. Только в таком порядке. И быстро.

План дерзкий, даже безрассудный, но у Кэдмона не было выбора. Ни в коем случае нельзя дать Макфарлейну возможность покинуть остров живым. На карту поставлено слишком многое. На чаше весов жизни многих людей.

Подавив внутренний страх, который непременно возникает в любой ситуации, когда речь идет о жизни и смерти, Кэдмон двинулся вперед. Грузовик был меньше чем в двадцати метрах от него, за стеной башни.