Саймон чуть слышно застонал. Маркус прикрыл ладонью рот, скрывая смешок, а Регине стоило немалых усилий, чтобы не улыбнуться.

Зато сам принц в отличие от остальных и не думал скрывать улыбку.

— А ты нисколько не изменилась, крошка. Всегда такой была, с самого детства — что на уме, то и на языке. — Он грузно опустился в кресло.

Регина незаметно покосилась на Маркуса. Ее супруг не сводил глаз с принца, молча наблюдая затем, как его высочество с болезненной гримасой на лице поудобнее устраивает на низком табурете опухшую ногу. Растерянность исчезла с его лица, сменившись беспокойством и, как ей вдруг показалось, участием. Состраданием?!

Принц Георг заметил его взгляд.

— А вот я изменился, не так ли, Дрейкер? Постарел, да… как будто не девять лет прошло, а все двадцать. Вот что регентство делает с людьми…

Маркус презрительно фыркнул.

— Это делает не регентство, а распутная жизнь, ваше высочество.

«Святители небесные, что он такое говорит?!» — ужаснулась Регина. Их обоих вышвырнут отсюда еще до того, как Луиза успеет сказать то, ради чего они явились сюда.

Но Георг только насупился:

— О Боже, мой сын опять собрался читать мне мораль! Нет, нет, избавь меня от своих проповедей! Я уже успел забыть, как часто ты делал это в прошлые годы.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Все застыли, гадая: заметил ли принц, что только что в присутствии нескольких человек назвал Маркуса сыном?

А вот Саймон заметил, в этом не было никаких сомнений. На лице его и до того была написана тревога, а сейчас, после этих слов, вид у него стал, что называется, краше в гроб кладут. Регина не сводила с брата глаз, пытаясь угадать, в чем тут дело.

Принц сделал знак Луизе подойти.

— Ну, малышка, твой брат написал мне, что ты хочешь задать мне несколько вопросов. И вот я здесь. Слушаю тебя.

Луиза испуганно глотнула, но заставила себя сдвинуться с места и подойти к принцу.

— Регина сказала мне о вашем желании видеть меня при дворе и…

— Вы сообщили леди Дрейкер о наших планах, Фоксмур? — бросив в сторону Саймона тяжелый взгляд, перебил ее принц.

— У меня не было выбора, ваше высочество, — с виноватым видом признался Саймон. — Регина сама догадалась о многом и пригрозила, что расскажет обо всем Дрейкеру. Вот мне и пришлось объяснить ей все откровенно и попросить ее выполнить свой долг.

— Попросить?! — рявкнул Маркус. — Ах ты, лживая ско… Ты ведь шантажировал ее, не так ли?! Ты пригрозил, что расскажешь мне о ней кучу всяких небылиц, и тогда, мол, я немедленно брошу ее! Разве нет?

— Это так? — Принц повернулся к Регине. Она молча кивнула.

— Я поступил так, как велел мне долг, — упавшим голосом пробормотал Саймон.

— А целоваться со мной вам тоже велел ваш долг?! — бросила ему в лицо Луиза. — Или говорить мне о любви? Клясться, что мы, мол, направляемся в Гретна-Грин, в то время как вы собирались отвезти меня в дом его высочества и устроить мне встречу с принцем?

Лицо Саймона стало мертвенно-бледным.

— Ну ответь же ей! — С каждым словом, слетавшим с уст разъяренной Луизы, лицо принца бледнело все больше. Сейчас оно стало совсем бескровным. — Что же ты молчишь, Фоксмур? Расскажи ей правду. Ты действительно это сделал? Выходит, ты играл ее чувствами?

В глазах Саймона сверкнул огонек.

— У меня были связаны руки. Они оба вовсе не оставили мне выбора. — Он кивнул в сторону Маркуса. — Ее братец заставил Луизу пообещать, что она не станет встречаться со мной, а она уперлась, заявив, что ни за что не нарушит слова. Каким-то чудом мне удалось улучить момент на балу и уговорить ее… — Он осекся, сообразив, что этим признанием сам роет себе могилу. На мгновение в комнате вновь воцарилась тишина. Потом, повернувшись к принцу, Саймон с каменным лицом добавил: — Вы ведь сами, ваше высочество, говорили мне, что желаете видеть ее при дворе! — В голосе его чувствовалась едва сдерживаемая ярость. — Вы сами попросили устроить так, чтобы могли встретиться с ней наедине. Я делал только то, что вы мне…

— Я не приказывал вам целоваться с ней. Саймон сжал руки в кулаки:

— Это правда, ваше высочество. Я сделал это по собственной воле.

— Я также не приказывал вам давать ей какие-либо обещания. А вы это делали.

— Проклятие, у меня не было выхода!

— Ну, мне кажется, по крайней мере один у вас точно был. Вы могли сначала посоветоваться со мной.

— Вы этого хотели, и вы, ваше высочество, это знаете! — прорычал Саймон.

Принц застыл. Потом медленно, как бы с неохотой отвел взгляд в сторону.

— Благодарю вас, Фоксмур. Я подумаю, что тут можно сделать, и позже дам вам знать о своем решении. А сейчас я хочу поговорить с нашими гостями. Без свидетелей.

Это прозвучало как пощечина. На лице Саймона появилось оскорбленное выражение, на скулах загорелись два красных пятна.

— Но… как же так?! Это… это неправильно!

— Довольно, сэр! — ледяным тоном отрезал принц. — Если вы немедленно не удалитесь, я буду вынужден позвонить и…

— Я ухожу, — выдавил из себя Саймон. Щеки его побагровели от пережитого унижения, в глазах полыхал огонь. Гордость его была больно задета.

Регина, пожалуй, даже пожалела бы его, если бы его хитроумные планы не доставили ей столько боли.

Он уже повернулся было к двери, когда Луиза окликнула его:

— Саймон…

— Что? — не оборачиваясь, бросил он через плечо.

— Во всем этом была хоть крупица правды? Ты хоть что-то чувствовал ко мне? Или это все только ради того, чтобы угодить его высочеству?

Саймон вздрогнул, как от удара. Потом медленно повернулся и оглядел Луизу с ног до головы таким жарким, раздевающим взглядом, что ее кинуло в дрожь. Именно так Маркус смотрел на Регину.

— Я целовал тебя по собственной воле! — прорычал он. — Слышишь? Принц тут ни при чем. Ну, довольна? — И, круто повернувшись, выскочил за дверь.

Луиза, потрясенная до глубины души, только молча смотрела ему вслед.

— Скажите, что я могу сделать для вас, чтобы как-то загладить проступок моего чересчур… хм… услужливого друга? — неловко спросил принц.

Луиза словно очнулась. Она расправила плечи и повернулась к принцу. На лице ее была написана твердая решимость.

— Прежде всего скажите, для чего вы хотели видеть меня при дворе.

Лицо принца потемнело.

— Иными словами, ты желаешь знать, действительно ли я твой родной отец?

Луиза покраснела, но во взгляде ее читалась непреклонная решимость. — Да. Маркус с Региной обменялись тревожными взглядами.