Я не собирался что-либо скрывать от своего нового лейтенанта. Ведь мои действия будут подвергнуты строгой проверке в недремлющем Адмиралтействе, как только мы прибудем домой, уж понижения мне точно не миновать, а может, и чего-нибудь похуже. Так что испортить мою уже испорченную карьеру Кроссборн просто не мог.

И тем не менее информация Вакса несколько удивила меня. Но что действительно встревожило, так это небрежное замечание лейтенанта Шантира во время очередной тихой вахты, когда я читал книгу по шахматам.

— Просто удивительно, сэр, что ваши гардемарины не очень-то усердно отрабатывают свои штрафные баллы.

— Что вы имеете в виду?

— Вчера я выпорол одного из них, потому что он набрал десять. Мог бы поднатужиться и отработать их. На каждый штрафной балл уходит не больше двух часов.

— Кто же был этот гардемарин? — спросил я, сосредоточившись на ферзевом гамбите.

— Мистер Кэрр. Я наказал его за лень. А вы, командир, сторонник более жестких действий или более мягких?

— Ни то, ни другое, — ответил я, встревожившись. — Обращайтесь к своему чувству справедливости. — Я сам назначил Дереку семь баллов за то, что он пытался задушить меня, и не забыл записать их в журнал, когда вернулся на корабль. Но, наученный горьким опытом, он вряд ли стал бы зарабатывать еще. — Сколько баллов у него было?

— Одиннадцать. — Странно. Никогда не думал, что Дерек может вести себя столь опрометчиво.

— Интересно, в чем же он провинился? — Я потянулся за журналом, заранее зная ответ. Чтобы выпороть Дерека, лейтенанту не надо было назначать ему штрафные баллы. Он просто послал бы его к мистеру Шантиру с приказом о наказании. А вот первый гардемарин такого приказа отдать не мог. В его власти было лишь записывать штрафные баллы, которые, если их назначать достаточно быстро, приводили к такому же результату.

Я бегло просмотрел записи, сделанные офицерами во время вахт. «…Мистер Кэрр, небрежность в содержании личных вещей. Мистер Таер назначает один штрафной балл… Мистер Кэрр, нарушение субординации, два штрафных балла от мистера Таера». Почему Дерек не отработал их? Я стал дальше листать страницы. «…Мистер Кэрр, неудовлетворительное состояние формы, два штрафных балла от мистера Таера… Мистер Кэрр, пренебрежение служебными обязанностями, два штрафных балла от мистера Таера».

Вот оно в чем дело. Таер назначал штрафные баллы быстрее, чем Дерек мог их отработать.

Я решил не вмешиваться. Дереку не повезло, Таер, новый старший гардемарин, демонстрировал на нем свою власть. Я, как ни старался, не мог выкинуть этот инцидент из головы, да и не только этот, потому что сам совсем еще недавно был гардемарином. Встретившись на вахте с Алексом, я заметил в нем растерянность и озабоченность. И вдруг подумал о том, что с некоторых пор встречаюсь с ним только на вахте и за ужином, да и остальных гардемаринов вижу редко. Я надеялся что-то узнать у Алекса, но у него была наша флотская школа. Дела кубрика только в кубрике.

Во время синтеза делать почти нечего, навигационные проверки не нужны, данных на экранах нет, остается только наблюдать за системами жизнеобеспечения: рециркуляции, гидропоники, энергоснабжения. Размышляя над ситуацией в кубрике, я стал следить за появлением новых записей в журнале.

Дерек, Алекс и оба кадета быстро набирали штрафные баллы. У Алекса за три дня их накопилось семь, и еще два появилось у Дерека. У Паулы и Рики на двоих было шестнадцать.

В нарушение всех правил я отправился прямо к Филипу Таеру:

— В кубрике все в порядке, мистер Таер?

Он весело улыбнулся:

— Все хорошо, сэр. Я держу их в руках. — Выглядел он, как всегда, великолепно. Изящный, стройный и до того красивый, что даже страшно.

— Вы работаете с хорошими офицерами, мистер Таер.

— Да, сэр. Им только надо напоминать, кто главный, и мне это удается. — Его невинные голубые глаза смотрели на меня с затаенным вопросом. — Что-нибудь не так, сэр?

— Нет, ничего, — быстро ответил я, зная, что нарушил неписаные правила, командиру не положено вмешиваться в дела кубрика.

Когда я возвращался после ужина из столовой, меня остановила доктор Убуру.

— Вам известно, — спросила она, — что на этой неделе ко мне обращалась Паула Трэдвел?

— Нет.

— Так я и думала. — Она помолчала, пока мы поднимались по лестнице.

— А в чем дело, доктор? Вы можете ответить, не нарушая правил вашей этики?

— У нее была истерика. — Убуру посмотрела мне в глаза.

— О Господи. — Я ждал продолжения, но Убуру молчала.

— Что послужило причиной?

— Я поклялась не говорить вам, — ответила она. — Прежде чем пациентка мне все рассказала.

Я судорожно вцепился в перила:

— А если я прикажу?

— Я не подчинюсь, — спокойно ответила она и улыбнулась. От улыбки ее темное лицо потеплело. — Я не хочу лишних проблем, командир. Просто поставила вас в известность.

— Спасибо. — Я пошел к себе в каюту и лег на койку. Мне так не хватало визитов шефа. Он относился ко мне по-прежнему дружелюбно, старался помочь, но сохранял дистанцию.

Следующую вахту я дежурил с лейтенантом Кроссборном. Мы долго молчали, потом наконец он попытался завязать разговор. Я слушал его рассеянно — мысли были заняты другим, но, как только он заговорил о Шахтере, насторожился.

— Кто проявил себя лучше всех, когда бунтовщики прорвались на борт?

— Мистер Вышинский. Он был просто незаменим, и Вакс Хольцер, — ответил я досадуя. Надо же! Привязался.

Следующий вопрос вернул меня к реальности.

— А что заставило вас пустить на корабль десяток людей, одетых в скафандры?

Я язвительно бросил:

— Это допрос, лейтенант?

— Вовсе нет. Но случай просто из ряда вон. Я веду дневник и записываю туда все важные события. Если вы настаиваете, могу переменить тему.

— Не надо. Сожалею, но я допустил ошибку, пустив их на корабль.

Моя откровенность, казалось, обрадовала его.

— Должно быть, это был ужасный день.

— Да.

— Я веду записи каждый вечер, — сказал он доверительно. — Излагаю в дневнике свои чувства и мысли.

— Для вас это, видимо, отдушина, — сказал я с отвращением.

— Написано неплохо, но никто не читал, только мой дядя.

— Он литературный критик? — спросил я из вежливости.

— Нет, но сведущ в делах флота. Возможно, вы о нем слышали? Адмирал Брентли.

Еще бы не слышать. Адмирал Брентли возглавлял Оперативное командование флота в Лунаполисе, а этот Кроссборн был его ушами! Сердце у меня упало.

— А записи о Шахтере вы уже сделали, лейтенант?