В нашем «информационном» мире скорость обретения знаний и внедрения технологий уже на несколько порядков превышает ту, что была до научной революции. Но произошло это не сразу. Сегодня благодаря блестящей книге Дэвида Дойча «Структура реальности» нам ясно, что рост человеческого знания такой же физический процесс, как и любой другой. Его назначение – получение определенной «новой физической величины» – знания. Без знаний человек мог бы миллионы лет наблюдать за звездным небом, но знаний об устройстве Вселенной у него от этого не прибавилось бы.

К счастью, наше мышление с того времени стало по-настоящему научным, опирающимся на дедуктивный и индуктивный методы исследования на новой усовершенствованной, или «техногенной», платформе. Научное мировоззрение с его догадками, или гипотезами, их критикой, проверкой (верификацией), а также селекцией лучших из гипотез предоставило по сравнению со старым временем свободу творчества в науке и создало технологии (ту самую «техногенную платформу»). Но произошло это не сразу, а исподволь, путем подрыва основ старого общества.

В Англии начала XVI в. король Генрих VIII был абсолютным монархом с неограниченной властью. Однако начавшаяся с незначительных событий историческая логика очень скоро привела к Английской революции, Кромвелю, гражданской войне. Возникла конституционная монархия, где король уже вынужден был считаться с интересами общества. Подрывом власти короля стал момент, когда английский парламент смог и стал контролировать распределение финансов страны и учредил Банк Англии для управления национальной валютой. Конечно, первые долговые расписки – это и были, собственно, деньги короля – его будущие, еще не заработанные и неуплаченные в виде налогов деньги, которые тем не менее наводнили английскую экономику.

Вот что пишет об этом периоде Дэвид Гребер (Гребер, 2015, с. 349): «Лишь после создания Банка Англии в 1694 г. стало возможным говорить о настоящих бумажных деньгах, поскольку его банкноты ни в коей мере не являлись облигациями. Они, как и все остальные деньги, были основаны на военных долгах короля. Важно подчеркнуть это еще раз. Деньги теперь были не долгом перед королем, а долгом короля, они полностью отличались от прежних денег. Они стали зеркальным отражением более старых форм денег».

Принятый парламентом Англии в 1679 г. «Хабеас Корпус Акт»[407], который определил правила ареста и привлечения к суду обвиняемого в преступлении и предоставил суду право контролировать законность задержания и ареста граждан, фактически означал внедрение передовых ценностей наступающего нового времени – неприкосновенности личности и частной собственности. Ощутили ли это ключевое изменение люди? В тот момент – нет. Ведь в случае задержки судебного расследования закон предусматривал освобождение арестованного под залог (чем бедняки воспользоваться не могли), а состоятельные должники обычно и так неплохо устраивались в тюрьме. Но это была настоящая подрывная инновация. Бомба замедленного действия или мощнейший толчок для развития латентной «предпринимательской» энергии общества.

Внедрение новых технологий было невозможно без создания новых институтов. Общество не могло двигаться дальше с устарелой структурой государства. Новые институты были призваны отбирать самые успешные научные открытия и предоставлять необходимые ресурсы для дальнейшего ускоренного инновационного роста. В своей работе «Насилие и социальные порядки» (Норт, 2011) очень известные на Западе, а теперь и в России экономисты Дуглас Норт, Джон Уоллис и Барри Вайнгаст выделили три главные причины преуспевания Европы, три главные подрывные инновации, которые привели к возвышению Запада по сравнению с Китаем и исламским миром:

• подчинение элиты верховенству закона, или равенство всех перед законом;

• возникновение бессрочных (постоянных) организаций, которые не были зависимы ни от государства, ни от власти Большого человека;

• и, наконец, общественный контроль над вооруженными силами и технологиями разрушения и насилия, что снизило риск саморазрушения и деградации существовавшего социального порядка.

Социальная, а затем и промышленная революция, начавшиеся в Англии в XVII–XVIII вв. и продолжившиеся затем по всей континентальной Европе, привели к установлению нового открытого порядка доступа к природным ресурсам страны, в котором все больше действовали невидимые силы рынка, осмысленные и охарактеризованные Адамом Смитом.

Рассмотренная в предыдущих главах эволюция финансов дала миру новые возможности экономического роста. С помощью кредитного рычага предприниматели смогли расширять производство, погашая долг за счет последующих прибылей от развития. Но явление, которое в полной мере раскрутило маховик эволюции бизнеса, произошло в конце XIX в. Им стало изобретение человеком такой организационно-правовой формы компании, как общество с ограниченной ответственностью. Именно это позволило выйти процессу эволюционного развития бизнесов на абсолютно новый уровень.

Акционерные общества, множество независимых от государства организаций, стали агентами такого нового порядка. Это были новые институты, возникшие благодаря верховенству закона и установившейся надежной системе правовых гарантий и свобод. Уже в XVI в. в Англии появились компании, организованные не по принципу товариществ, а на корпоративной основе.

Эти подрывные инновации, оказавшись успешными, неспешно и невидимо распространились на более чем 20 развитых стран Европы. Возникшая в Европе конкуренция (так же как соперничество видов в биологии) между светской и религиозной властью создала новые институты, которые усилили роль права. Этот процесс напрямую определил темпы экономического роста. Вспомним, что ВВП на душу населения Китая, в котором подобных процессов не проходило, согласно Энгасу Мэддисону, вплоть до 1963 г., оставался на уровне $500! А в Европе уже к 1820 г., также согласно Мэддисону, самый низкий ВВП на душу населения был в Италии – $1117, т. е. средний европеец уже в то время был в два раза богаче!