— Убирайся! — Твин оттолкнула ту, что надела личину матери. — Тебе здесь не место!

— Я хочу, чтобы ты увидела, — она протянула руку, выжидающе смотря в глаза. — Прошу!

Поколебавшись, Твин осторожно коснулась тонких пальцев. Мир слился в сплошной поток, смерчем закружился вокруг, а уже через мгновение она стояла у пыльного окна, прижимаясь носом к холодному стеклу.

Её вернули в прошлое, вновь сделав маленькой девочкой, которой ещё предстояло увидеть гибель единственного близкого человека.

Снаружи вполоборота стояла мама, о чём-то беседуя с неизвестным господином в сером плаще. Почувствовав на себе взгляд, она оглянулась и посмотрела в окно, прямо на Твин.

Неизвестный, последовав её примеру. Вместо лица — белое пятно, гладкое как стена столовой Терсентума, но это не пугало, скорее озадачивало.

— Кто он? — спросила Твин. — Почему не вижу его лица?

— Присмотрись получше.

Напряжённо вглядываясь, она стала замечать медленно проступающие черты. Прямой нос, густые брови, тонкие губы. Не припоминает, чтобы видела его раньше, но всё же было в нём что-то смутно знакомое.

Чёрные глаза неизвестного вдруг вспыхнули зелёным, лицо скривилось в гневной гримасе.

— Чёрт, — выругалась Восемьдесят Третья, — пора возвращаться.

Невидимое касание обожгло плечо и рвануло вперёд. Твин невольно прикрыла руками лицо, защищаясь от удара о стекло, но вместо этого она вновь оказалась в чёрной и бесформенной пустоте.

— Ты в порядке?

Она открыла глаза и с непониманием посмотрела на задумчиво хмурящуюся Восемьдесят Третью. Сама почему-то сидела на земле, подозрительно тёплой, испускающей клубы пара, вокруг ровным кольцом лежал снег.

— Та, другая, она сильнее, чем я предполагала, — призналась Восемьдесят Третья. — Хорошо, что удалось её остановить.

— Надолго ли, — Твин тяжело поднялась, тело от чего-то ломило, будто от жара во время простуды.

— Тебе лучше знать.

— Кто этот человек? — из головы всё не выходил образ незнакомца.

— Тот, кто передал тебе это, — Восемьдесят Третья кивнула на маску, валявшуюся неподалёку в снегу.

— Принцепс? — изумлённо проговорила Твин. — Но откуда он знал мою мать?

Та грустно улыбнулась:

— Не догадалась ещё?

Твин открыла рот, чтобы спросить, о чём конкретно должна была догадаться, но вопрос застрял в горле.

— Нет, — она попятилась, упёршись спиной в стену, — ты лжёшь.

— Это не иллюзия, а твои воспоминания, Пятьдесят Девятая. Правда их пришлось вырвать у той, другой, но они принадлежат тебе, можешь даже не сомневаться.

Предметом настоящего договора является взаимное сотрудничество между двумя государствами в рамках установленных задач, направленное на достижение следующих целей: обмен природных ресурсов, принадлежащих Прибрежью, на промышленные материалы и продукцию в соответствии с приложенным перечнем, поставляемые Северной Конфедерацией Возрождения. Стороны обязаны соблюдать все условия в течение пяти лет со дня подписания договора.

«Северное Соглашение», 301 год после Великой Войны.

Слай в очередной раз бросил встревоженный взгляд на Твин. Второй день она сама не своя, ходит как тень. Нос заострился, под глазами пролегли тёмные круги. Во сне ворочается, стонет, видно, как что-то терзает её. Стоило бы попробовать поговорить, попытаться помириться, но вдруг пошлёт? Нет, подойти первым значит признать свою вину, потом каждую ссору будет его тыкать носом. Пусть немного пострадает, сама всю эту кашу заварила в конце концов.

В казарму вошла Восемьдесят Третья, огляделась и быстрым шагом направилась прямиком к нему:

— Хватит прохлаждаться, тебя советник вызывает.

— Какой из них? — Слай нахмурился.

Меньше всего сейчас хотелось видеть принцепса. И последнего раза с головой хватило.

— Господин Корнут, — уточнила она.

Слай спрыгнул с койки:

— С чего бы это?

— Король собирается на частные бои, тебя выбрал, — в голосе Восемьдесят Третьей проскользнула лёгкая ирония.

Он удивлённо поднял брови. Вот это новость! Королевский чемпион — звучит очень даже неплохо. Впрочем, вполне ожидаемо, он на хорошем счету у тренера, чего скромничать.

— Да ну, — присвистнул Шестьдесят Седьмой. — Что это получается, Семидесятый стал новым фаворитом?

Восемьдесят Третья безразлично пожала плечами.

— Как бы тебе не повторить судьбы Пятого, — хохотнул Девятнадцатый. — Тот тоже к успеху шёл.

— Смотри, как бы ты её не повторил, — оскалился Слай.

— Да ты никак завидуешь, брат? — Триста Шестой хрустнул костяшками пальцев.

— Тоже мне великая честь, — презрительно фыркнул тот.

Триста Шестой незлобно двинул по перекладине кровати, та закачалась, едва не сбросив Девятнадцатого с верхней койки.

— На хер иди, — не высовываясь, Девятнадцатый вытянул руку и жестом подтвердил сказанное пожелание.

— Ну удачи, брат, — Триста Шестой не обратил на того никакого внимания и, подняв руку, сжал кулак. — Надери им всем задницы.

С деланным спокойствием Слай повторил жест, и коснулся предплечья друга:

— Не скучайте здесь без меня.

— Только нос сильно не задирай, — Шестьдесят Седьмой дружески похлопал по плечу.

Натянуто улыбнувшись, он украдкой глянул на Твин в надежде увидеть хоть какое-то участие, но та равнодушно отвернулась к стене.

«Ну и чёрт с тобой», — Слай зло сплюнул и, под шутливые свисты вышел из казармы.

Восемьдесят Третья провела его до ворот, где ждал гвардеец и, бросив озадаченный взгляд, склонилась над ухом:

— Будь осторожен, про такие бои разные слухи ходят.

— Расслабься, — подмигнул Слай, — не пальцем деланный.

Она неодобрительно покачала головой:

— Твоя самоуверенность ничем хорошим не закончится.

Гвардеец молча кивнул, приказывая следовать за ним. Небрежно махнув рукой старшей по казарме, Слай поспешил за стражником.

Пропетляв по коридорам с добрую четверть часа, они наконец вышли в просторный холл со звездой на полу. Слай с любопытством рассматривал статуэтки людских богов, в свете факелов казавшиеся ещё более мрачными и чужими. Под безжизненными и пустыми взглядами изваяний стало не по себе и он невольно поёжился. И как таким поклоняться можно?

Пройдя под аркой, оказались в длинном коридоре. Бывать здесь раньше не приходилось, но, помнил, как Твин рассказывала и о зале с мозаикой, и об арках с каменными цветками. Она любит такие вещи, всегда тянется к красоте с особым трепетом.