— Нет, нет!

Я рассмеялся.

— Не делай мою сексуальную отзывчивость достоянием гласности, — сказала она, — я тебя умоляю!

— Почему? — настаивал я.

— Я — свободная женщина.

— Которая является соблазнительной рабыней, — заметил я.

— Уважай меня!

— Тебя не будут уважать, — ответил я, — тебя будут желать.

— Насколько мы, женщины, зависим от вас, дикарей, — сказала она.

— Ты даже не представляешь, что это такое — быть зависимой от мужчины, — проговорил я.

— О? — не поняла леди Флоренс.

— Да, ты просто пленница.

— Но не рабыня, — добавила она.

— Да, — согласился я.

— Хоть капля гордости у меня осталась, — сказала леди Флоренс.

Я улыбнулся про себя. Насколько она была чувственна, будучи свободной женщиной! Трудно было даже представить, какой бы она стала, превратившись в рабыню.

— Женщина для наслаждений, — заметила она, — это, по крайней мере, выше, чем просто рабыня.

— Да, — согласился я, — женщина для наслаждений, если она свободна, в тысячу раз выше, чем рабыня.

— Да, — подтвердила она, целуя меня.

— Вы готовы снова исполнять свою роль, леди Флоренс? — вежливо спросил я.

— Как женщина для наслаждений, каковой я являюсь?

— Конечно, — ответил я.

— Да, Джейсон!

— Начинайте, леди Флоренс.

— А если я откажусь? — спросила она.

— Тогда вы будете наказаны плетью, — ответил я.

— Ты смог бы это сделать?

— Да, и без жалости, — ответил я.

— Я буду играть свою роль, — согласилась она.

— Старайся, поскольку ты женщина для наслаждений.

— Да, Джейсон, — ответила леди Флоренс.

— Почему ты связываешь мои руки за спиной? — спросила она, лежа на животе.

Наступал рассвет. С помощью ключа я расстегнул ошейник на ее горле и отбросил его вместе с цепью в сторону.

— Уже утро, — сказала леди Флоренс, повернув голову, — несомненно, гвардейцы скоро будут здесь.

— Сомневаюсь, — ответил я, — многие поместья разорены и разграблены. Но конечно, гвардейцы рано или поздно прибудут сюда.

— Я готова договориться с тобой, Джейсон, — сказала она. — Почему ты завязываешь ремень у меня на шее?

Я затянул узел у нее под подбородком. Затем обернул ремень несколько раз вокруг ее горла и закрепил свободный конец. Таким образом он сможет служить в качестве поводка.

— Что ты имеешь в виду? — проговорил я.

— Ты жестоко обращался со мной, — сказала она, — но я терпелива. Я могу многое простить.

— Леди Флоренс великодушна, — заметил я.

— Освободи меня, — попросила она, — развяжи меня. Сними этот ужасный ремень с моей шеи. Это слишком похоже на поводок рабыни.

— Это действительно поводок для рабыни, — подтвердил я.

— Пожалуйста, Джейсон! — проговорила она.

— Поза! — резко скомандовал я.

Она приняла позу рабыни так быстро, как только смогла. В этот раз это была поза рабыни для наслаждений.

— Ты собиралась договориться со мной, — напомнил я.

— Пожалуйста, позволь мне принять другую позу, — попросила леди Флоренс.

— Нет, — ответил я.

— Мне трудно разговаривать с тобой, — объяснила она, — пока я связана, пока у меня на шее кожаный ремень, пока я стою перед тобой на коленях да еще в позе рабыни для наслаждений.

— Говори, — велел я.

— Я готова быть терпимой с тобой, — начала она, — я даже готова не замечать в какой-то степени твою неучтивость вчера и сегодня ночью.

— Вы действительно великодушны, леди Флоренс, — проговорил я, улыбаясь про себя.

Мне было смешно слышать, как она называет неучтивостью насилие, которому я ее подверг, и испытания, через которые я заставил ее пройти.

— Я даже готова, — заявила леди Флоренс, — рассмотреть твою дальнейшую карьеру в моем имении.

— Зачем бы вам делать это?

— Ты спас меня от бандитов, которые хотели сделать меня рабыней.

Она улыбнулась.

— Если бы не ты, Джейсон, — продолжала она, — я бы сейчас чувствовала под ногами опилки загона для рабов, перед тем как меня выставили бы на торги.

— Возможно, — согласился я.

На самом деле мне не думалось, что события развивались бы так быстро. Многие девушки продаются спустя несколько дней после пленения, а те, которых специально обучают, — через несколько недель, а то и месяцев. Тренированные невольницы, при прочих равных условиях, имеют лучшую цену.

— И в награду за эту великую услугу, — продолжала леди Флоренс, — я готова забыть твое невольное и отчасти случайное унижение моего достоинства и предложить хорошую работу в имении.

— Такая щедрость просто ошеломляет, — ответил я, — каковы ваши условия?

— Их два, — сказала она.

— Каково же первое условие?

— Ты никогда не должен никому рассказывать о моей слабости, о моем сексуальном темпераменте, — произнесла она.

— Но это абсурдно, — сказал я. — Вы невероятно и восхитительно темпераментны. Это особенность, присущая вам. Мужчины имеют право знать об этом. Они вправе знать, какие необычайные удовольствия вы можете им доставить.

— Нет!

— Не нет, а да, моя дорогая леди Флоренс, — заявил я.

— Не открывай моего секрета, — попросила она.

— При прикосновении сильного мужчины ваше тело само расскажет об этом, — заметил я.

Она вздрогнула.

— Сведения о женщинах, подобных вам, вроде их роста и веса, цвета их волос и темперамента всегда становятся достоянием гласности.

— Гласности? — повторила леди Флоренс. — Сведения о женщинах, подобных мне? Я не понимаю.

— Каково ваше второе условие? — спросил я.

— Чтобы ты, нанявшись ко мне на работу, повиновался мне во всем и делал все, что я пожелаю, — объяснила она.

— То есть я буду, по сути, вашим нанятым рабом?

Леди Флоренс кивнула головой.

— Я отвергаю ваше предложение, — сказал я.

— Нет, Джейсон, — возразила она. — Пожалуйста…

Я подошел к двери сарая и открыл ее. Почти рассвело. Мне надо было уходить. Я не хотел задерживаться. Хотя гвардейцы прибудут не раньше чем через несколько часов, у меня не было желания встречаться с ними. Обернувшись, я посмотрел на леди Флоренс.