Я осторожно выглянул из-за дерева. Дермотт уже успел встать на колени. «Глок» все еще оставался в его руке, но она бессильно повисла вдоль тела, словно оружие вдруг стало слишком тяжелым, чтобы он смог его поднять. Другую руку он прижимал к животу, и между пальцами струилась кровь.

Направив на него свой бесполезный уже пистолет, я вышел из укрытия, готовый в любую секунду снова спрятаться, если убийца из Соги совладает со своим оружием. Но он не смог этого сделать. Дермотт видел меня, но ему, казалось, было уже безразлично. Еще одна пуля угодила ему в грудь и, вероятно, пробила легкое, потому что дышал он с трудом.

– Ребенок… – пробормотал он. – Меня обвели вокруг пальца шестилетняя девчонка и ее полоумный папаша… – И он замертво повалился в траву.

Но и я не смог даже двинуться с места, прежде чем откуда-то сзади ко мне приблизилась фигура и приставила ствол пистолета к затылку.

– Вы очень везучий человек, мистер Броуди, как я погляжу! – услышал я голос. – Точнее, были очень везучим.

Защищенный от снайперского огня поворотом шоссе, Ренна расхаживал в беспокойстве в двухстах ярдах от главных ворот усадьбы.

– Все слишком затягивается, Джейми.

Маккан нахмурился.

– Не торопи события, Фрэнк. Они в десяти милях отсюда и прибудут с минуты на минуту.

– Но времени не осталось совсем. Броуди в смертельной опасности.

– Мы пока ничего не можем предпринять. Первая атака едва не закончилась для нас катастрофой.

Взъерошив волосы, Ренна повернулся и зашагал в обратном направлении.

– Я все понимаю, но нам надо что-то делать. Хотя бы отвлечь внимание на себя, чтобы заставить забыть о тех, кто на их территории. У них в руках Броуди, его дочь, а теперь, вероятно, и Нода с Льюком.

– Мы ничего не можем сделать до прибытия подкреплений. Никто не ожидал натолкнуться на столь мощный заградительный огонь. Мы понесли недопустимо высокие потери, Фрэнк. И я не могу отдать приказ атаковать снова, если мои люди не защищены должным образом. Ты прекрасно это знаешь.

– Но там наши товарищи, и времени у них остается все меньше. Должен быть какой-то выход из положения.

Маккан отвел взгляд, тоже не скрывая досады.

– У меня связаны руки. Мне дана команда не двигаться с места, пока не подвезут полные комплекты специального снаряжения с бронезащитой.

– Мы должны что-нибудь придумать.

– Ничего ты не придумаешь. Мы сделали все, что могли. Им пока придется какое-то время продержаться самим.

Я повернул голову, и мой взгляд уперся в дуло недавно смазанного портативного «глока».

– Кейси!

Он холодно смотрел на меня.

– Первая пуля – тебе. А потом я залезу на дерево и пристрелю твою девчонку. Хочу, чтобы, умирая, ты знал об этом.

Он так близко! Так чертовски близко! Жаль, что Дженни выдала себя криком. Могла остаться в живых хотя бы она.

– Брось пистолет и развернись ко мне лицом.

– Как вы меня нашли?

На нем не было ни черной формы, ни пояса с боевым снаряжением. Только инфракрасные очки. У Кейси не осталось времени, чтобы облачиться по всей выкладке. Он лишь успел схватить очки и первое попавшееся под руку оружие.

– Мы описали круг по окрестностям, но твоих следов не обнаружили, а затем проверили дорогу и вернулись в особняк, прежде чем двинуться к коттеджу, понимая, что ты появишься там. Мы опоздали, но уж зато оттуда ты оставил более чем заметный след. Мы с Дермоттом следовали по нему вместе и разделились минуту назад, когда он вдруг потерялся. Если бы Дермотт не рвался собственноручно расправиться с тобой, на месте его трупа сейчас лежал бы твой. Но теперь не до сожалений. Посмотри на меня, Броуди. Когда я тебя убью, мне захочется увидеть, как потухнет твой последний взгляд.

Я медленно развернулся, внимательно осмотрел его пистолет и произнес:

– А я увижу смерть в твоих глазах.

И прежде чем он успел хоть что-то сделать, я приставил дуло «беретты» к его лбу, чтобы сталь поцеловала его туда, куда в детстве целовала, должно быть, на сон грядущий мамочка.

– Слишком поздно, – сказал он и спустил курок.

Раздался щелчок, но выстрела не последовало. Инстинкты Кейси работали четко. Еще только бросая мимолетные взгляды сначала на «глок», который подвел его, а потом чуть выше на приставленный к своему лбу ствол, он уже сделал движение, чтобы отвести «беретту» в сторону и завладеть ею. Но я-то прежде успел узнать обезвреженный мной пистолет, как только мне было известно, что «беретта» тоже совершенно бесполезна, и потому я имел над ним секундное преимущество. У него не оставалось ни шанса среагировать на мой первый удар. Левой ладонью я с силой ткнул его в нос и почувствовал, как с хрустом ломается хрящ.

Кейси покачнулся. При иных обстоятельствах мой удар вызвал бы немедленный ответ со стороны такого опытного бойца, как он. Даже испытывая невыносимую боль, человек с годами тренировок за плечами сразу же вступил бы в схватку. Но против него сработало несколько факторов – ствол у лба, осечка собственного пистолета, сломанный и превращенный в кровавое месиво нос. Все это дало мне долю секунды для действий на опережение.

А я тоже не зря отрабатывал приемы до седьмого пота, чтобы упустить такой шанс. Еще нанося ему удар в нос, я уже изготовил бедро для следующего, более сокрушительного. И в тот момент, когда противника качнуло, я ударил его ногой с разворота. Нанесенный с необходимой мощью, такой удар способен сокрушить даже более искусного бойца, чем Кейси. В этом заключалась его позитивная сторона, но был и недостаток – время. Для достижения нужного эффекта требовалось совершить полноценное вращательное движение ногой, на что уходила лишняя секунда, а потому от этого приема, как правило, нетрудно было уклониться или поставить против него блок. Только мгновенное замешательство Кейси позволило мне одолеть его.

Когда он сумел оправиться, моя нога уже заканчивала описывать дугу, а мысок находился в двенадцати дюймах от цели. Я угодил ему точно в шею и услышал хруст хрящевых тканей.

Кейси повалился на спину, схватившись за горло обеими руками. Его лицо сразу приобрело багровый оттенок. В отчаянии он стал кататься среди папоротников по ковру из прошлогодней травы, но этим только усугублял свое положение. Со свистом пытался вдохнуть воздух, но все напрасно. У него была сломана трахея, и сейчас Кейси душила его собственная плоть. Изнутри донеслись последние хрипы, он дернулся, выгнул спину и затих. Смерть его оказалась такой же жестокой и кровавой, какой была вся жизнь.

Бесчисленные часы, проведенные за работой в спортзалах, уличные драки, в которых приходилось поневоле участвовать, приучили меня действовать автоматически, не раздумывая, инстинктивно. Но здесь, посреди воцарившейся вдруг в лесу полной тишины, зная, что моя дочь стала молчаливым свидетелем еще одного убийства, я вдруг ощутил приступ дурноты. Снова накатило желание забиться куда-нибудь в угол и устраниться от происходящего, но мысль о том, что Дженни по-прежнему остается на территории, занятой врагами, заставила меня сосредоточиться.