«В 16.00 8.07.43 г. со ст. Прохоровка в направлении отметки 241.6 был услышан с КП 285-го сп шум моторов. Шли танки, которые развернулись в боевой порядок, открыли сильный артиллерийский огонь по нашим боевым порядкам, роте ПТР, пушкам, стоящим на ОП, и по НИ

Продвигаясь в направлении Васильевка, танки своим огнем сожгли несколько домов и подожгли один танк 10-го танкового корпуса (сосед справа, Васильевка). После чего эти же танки обрушили огонь по нашим боевым порядкам 1-й сб 285-го сп и начали давить бойцов своими гусеницами в окопах, особенно в 3-й и 5-й ср. Вследствие чего были нарушены наши боевые порядки в ответственный период наступления на восстановление прежних рубежей…

Танки шли без всякого руководства, не соблюдая боевого порядка и строя. Попытки командования 285-го сп объяснить танкистам положение, последние, не обращая внимания, продолжали огонь по нашим боевым порядкам. Командование полка разослало командиров по идущим танкам с задачей объяснить свои боевые порядки и обстановку — с требованием немедленного прекращения огня..

Командиры танковых рот ответили, что нам поставлена задача наступать в направлении Андреевка — Васильевка и дополнительная задача наступать на Грёзное, продолжали вести огонь по подразделениям 285-го сп и 11-й бригады, которая стояла в Васильевке. Наступающие танки были из 99-й танковой бригады 2-го танкового корпуса…

По неполным данным, от огня своих танков подразделения полка имеют потери: 25 человек убито, 37 ранено.

Потери личного состава подразделений полка — в основном по 3-й и 5-й ср — главным образом получились по вине 99-й танковой бригады, командование которой не уяснило себе обстановки, не предупредило о предстоящем наступлении меня, командование бригады пошло в наступление по нашим подразделениям 285-го сп. В результате чего расстреляли бойцов и подорвали свои танки на наших минных полях».

Прорвавшись через позиции 285-го стрелкового полка, танки громыхающей «кучей» вышли на «оперативный простор». Хауссер среагировал почти мгновенно: развернул дивизион штурмовых орудий дивизии «Лейбштандарт» и вызвал авиацию. Очень кстати, на хуторе Тетеревино в это время ремонтировался «тигр» унтершарфюрера Штудеггера из 13-й тяжелой роты. Бравый эсэсман вывел свой Pz. VI на окраину и вступил в бой с 26-й танковой бригадой, подбив, согласно представлению на Рыцарский крест, 16 «тридцатьчетверок».

К исходу дня бригады 2-го корпуса «отошли обратно».

26-я танковая бригада потеряла 17 танков, 99-я бригада — 18, в том числе 5 танков на своих минных полях, а 2-й танковый корпус в целом — 42 боевые машины, с учетом тяжелого полка прорыва, который в атаке не участвовал, но четыре «Черчилля» утратил в результате авиационной бомбардировки.

Осерчавший Ватутин издал приказ: «Генерал-майор Попов не принял надлежащих мер к организации встречного боя, не установил связь с командирами пехотных частей, не выяснил положение соседей, хотя имел к этому полную возможность… Имея в своем распоряжении 12 часов до момента корпуса к атаке, генерал-майор Попов не использовал это время для организации боя. Свой приказ на наступление он отдал только 8 июля в 9.30, то есть за час до атаки. В силу этого командирами бригад не была обеспечена боевая разведка, не проводилась рекогносцировка местности, не был установлен передний край нашей обороны, а подразделениям 99-й тбр был определен фронт наступления, фактически занятый нашими войсками…

За такое преступное отношение к организации боя командир 2-го тк генерал-майор Попов заслуживает самого сурового наказания вплоть до предания суду Военного трибунала».

Может, А.Ф. Попов и заслужил трибунал, но — «как хорошо быть генералом!» — отделался выговором.

В контрударе в направлении Красная Поляна 6-я гвардейская армия участвовала частью сил при поддержке 6-го танкового корпуса. Артиллерийская и авиационная подготовка начались в 10 часов. Однако перешедшие в наступление части были остановлены сильными ударами авиации, огнем артиллерии и танков противника. Командующий фронтом приказал закрепиться на достигнутом рубеже. Затем в связи с большими потерями генерал Гетман дал распоряжение частям 6-го танкового корпуса отойти за реку Пена. Причем в ходе лихой «кавалерийской» атаки полностью была выбита 200-я танковая бригада, в которой из 46 танков осталось два.

40-я армия генерала Москаленко демонстрировала наступление в направлении Герцовки.

Таким образом, советский контрудар цели не достиг. Как сказал, подводя итоги, Ватутин: «Мой замысел осуществлен не был. Однако даже небольшое выдвижение корпусов заставило противника приковать часть сил на этом направлении». Это такой стандартный прием в оценке результата: ну, не разбили немцев — так сковали, не сковали — зато измотали.

Действия советских танковых и стрелковых соединений оказались не согласованными по времени и направлениям атак. Не была должным образом организована артиллерийская подготовка и поддержка наступления. Авиация оказалась не в состоянии прикрыть наземные войска от ударов с воздуха, командование фронта — руководить одновременно действиями нескольких крупных объединений. Как отмечал генерал Кравченко:

«В качестве вывода по третьему дню боевых действий корпуса следует отметить:

1. Слабая организация взаимодействия между танковыми соединениями и штабом фронта и действенного контроля за выполнением боевого приказа.

2. Явно недисциплинированные и преступные действия моих соседей. Если было известно, что соседи не будут наступать, жертвуя боевым составом корпуса в интересах общей обстановки фронта, я сумел бы себя обеспечить с флангов и тыла, как требуется при действиях в окружении. Но никто корпусу такой задачи не ставил. Я лично не получил плана действия корпусов. Учитывая, что до этого корпус вел в течение двух дней ожесточенные бои и ослабил себя, выполнить задачу за четыре корпуса он был явно не в состоянии, бросать его один в наступление было явно неверно и преступно.

3. Согласованными совместными действиями всех намеченных сил противник легко мог быть разбит. Об этом говорит первоначальный успех корпуса, продвинувшегося на 2–3 км. Сложная перегруппировка противника, затянувшаяся до 10.00, направления действий, намеченные Вашим боевым приказом, исключительно выгодные и могли бы при одновременном ударе всех корпусов привести к полному разгрому врага…»

Но — не вышло. Правда, контрудар несколько облегчил положение 1-й танковой армии, сорвал замысел врага по ее разгрому; около 17 часов Хауссер отдал приказ «Лейбштандарту» и «Дас Рейх» приостановить атаку в северном направлении. Катуков, возлагавший на действия коллег большие надежды, сообщает: «Действительно, во второй половине дня фашисты предоставили нам небольшую передышку. Как выяснилось, гитлеровцы в это время вынуждены были бросить основные силы против контратакующих войск. Это дало мне возможность перегруппировать части и усилить танкоопасные направления». Но и только. «С нетерпением ждал я известий с флангов. Но уже из первых донесений стало ясно: контрудар наших соединений не достиг поставленных целей. Да это и понятно. Два корпуса из резерва Ставки (2-й и 10-й) имели всего по 50 танков (Катуков уменьшил количество советских танков втрое, и сразу — «все понятно». — В.Б.). Прибыли они в армию без мотострелковых батальонов… Отразив атаки корпусов, немцы в конце дня снова принялись за нас».