В итоге части 31-го танкового корпуса были вынуждены отойти к Кочетовке, где находился основной командный пункт 6-й гвардейской армии. Начальник связи корпуса с перепугу оповестил всех радиолюбителей открытым текстом: «У Черниенко фронт прорван, войска бегут неудержимо».

Генерал Чистяков, на которого возлагалось непосредственное руководство контрударом, завидев на дистанции прямой видимости танки непонятной принадлежности, с разрешения штаба фронта эвакуировался на запасной КП и пропал из эфира.

Впрочем, в планах Ватутина это ничего не изменило.

Генерал Кравченко, едва успев собрать свои части и сформировать из них две бригады, в 10.30 бросил Сталинградский танковый корпус — все свои 59 танков — в новую атаку против дивизии Крюгера. Танкисты в 15 часов овладели хутором Калинин, после чего получили удар в правый фланг, подверглись беспрерывной многочасовой бомбардировке с воздуха и отошли обратно к линии железной дороги.

«В течение этих дней боев, — доносил Кравченко, — корпус потерял большой процент испытанных в боях командиров, участников разгрома врага под Сталинградом. Погибло два командира полка, тяжело ранено два начальника штаба бригад, тяжело ранен командир 48-го гв. танкового полка прорыва. Убито и ранено 75% командиров батальонов, 70% командиров рот».

За три дня 5-й гвардейский танковый корпус потерял 177 танков; к исходу 8 июля в строю оставалось 39 машин.

Одновременно с корпусом Кравченко по сигналу «три пятерки» перешел в наступление на Лучки 2-й гвардейский танковый корпус, имевший в строю 171 танк и задачу уничтожить дивизию СС «Мертвая голова». 4-я гвардейская танковая бригада полковника А.Г. Бражникова, действуя от станции Тетеревино, попыталась отбить Нечаевку, но немцы шквальным огнем артиллерии и ударами авиации не позволили даже овладеть переправой через Липовый Донец. По наводке «рамы» совершила 53 боевых вылета противотанковая группа Hs-129-B-2, вооруженная 30-мм пушками и доложившая о поражении 105 танков. Батальоны 26-й гвардейской танковой и 4-й гвардейской мотострелковой бригад с частью сил 89-й гвардейской стрелковой дивизии форсировали Липовый Донец в районе села Вислое и повели наступление в направлении колхоза «Смело к труду». Однако на полдороге были контратакованы «Мертвой головой» и отброшены назад. Бой советских частей поддерживали огнем бронепоезда № 737 и № 746, курсировавшие по железной дороге на восточном берегу Липового Донца. Затем в районе Сажного они подверглись налету 30 немецких пикировщиков и были уничтожены. Вообще действия вражеской авиации в донесениях слились в одну «беспрерывную атаку с воздуха».

Кстати, силы 8-го авиакорпуса Люфтваффе к этому времени уменьшились почти вдвое. Ввиду затруднений, возникших у Моделя на северном фасе Курской дуги, генералу Зайдеману пришлось передать группе армий «Центр» семь авиагрупп: «Это перемещение означало сокращение численности истребителей на 40%, на 50% уменьшение штурмовых частей и 30% сокращение численности бомбардировщиков 8-го авиакорпуса».

Штурмовые части Люфтваффе удачно заменили «илы» из авиакорпуса генерала Рязанова: сначала они проутюжили боевые порядки Тацинского корпуса, затем переключились на 3-й механизированный корпус. Генерал Кривошеин в докладе перед командным составом армии отметил особо:

«Взаимодействие танков с авиацией было неудовлетворительно, особенно со штурмовой, которая, несмотря на сигналы опознавания своих войск, несколько раз сбрасывала бомбовые грузы и подвергала штурмовке свои войска. Истребительная авиация действовала самостоятельно, не сочетая свои действия с действиями своих войск». (С немцами такое тоже случалось, но достаточно редко, у них даже повозки несли опознавательные знаки, а радиостанции имелись в. каждом взводе, и, что характерно, ими умели пользоваться.)

Впрочем, все рода наземных войск у нас тоже «сочетались» неважно. Особенно в динамике сражения, когда советские части еженощно перебрасывались, переподчинялись и перемешивались между собой, не имея связи, информации об обстановке и конкретных приказов. Чистяков или Катуков нередко узнавали о существовании в составе своей армии какого-нибудь артполка только тогда, когда его представители приезжали на склады за боеприпасами. Объединения, соединения и отдельные подразделения воевали сами по себе, даже если сидели в одном окопе.

Представитель Генштаба при штабе 6-й гвардейской армии докладывал: «В боевых порядках армии действовала 1-я ТА, но штабы армий не стремились к получению постоянной, взаимной информации, в результате взаимодействия пехоты и танков было недостаточно. Все карты оперативного отдела штаба армии не имели боевых порядков 1-й танковой армии, поэтому затруднялось обеспечение стыков между соседними соединениями и даже приводило к напрасным жертвам».

Прибывшие на усиление Воронежского фронта 10-й и 2-й танковые корпуса с переходом в наступление запаздывали, и в 14.20 выведенный из терпения Ватутин подписал циркулярный приказ:

«Категорически требую самых решительных и смелых действий и полного выполнения поставленных задач. Топтание на месте прекратить и стремительно наступать».

Однако в этот день ничего толком не получалось, как говаривал незабвенный фельдмаршал А.В. Суворов: «Как команда подается, так она и исполняется».

Части 10-го танкового корпуса генерала Буркова (178, 183, 186-я танковые, 11-я мотострелковая бригады, 1450-й самоходный артполк — 164 танка и САУ в строю) и 183-й стрелковой дивизии генерал-майора А.С. Костицина в наступление от Васильевки так и не пошли, хотя место для удара было выбрано довольно удачное. Но сначала помешал противник, сам решивший атаковать, затем с тыла по корпусу Буркова и 183-й дивизии ударил 2-й танковый корпус, а после Бурков решил, что в таком бардаке лучше воздержаться от атаки, «чтобы не нести напрасных потерь». То есть попросту проигнорировал все указания штаба фронта. Потери действительно были минимальны — один танк Т-34 и одна СУ-122.

Корпус генерал-майора А.Ф. Попова (26, 169, 99-я танковые, 58-я мотострелковая бригады, 15-й гвардейский танковый полк прорыва) вышел в исходный район, имея в боевом составе 155 танков. Остальные машины вышли из строя в ходе 200-километрового марша. На организацию боя командиры бригад имели менее двух часов, а в 99-й танковой и вовсе, получив в полдень приказ-задание, узнали, что вот уже два часа они наступают на хутор Тетеревино. Чего танкисты не имели, так это: данных о противнике, положении своих войск, начертании переднего края, минных полях, взаимодействия с. пехотой, артиллерией, авиационной поддержки и понятия об организации разведки. Ах да, они еще карт не имели, как замечательно сформулировано в одном из отчетов, «из-за их отсутствия». И не хватало толкового командира корпуса.

В 16.30, не зная местной «географии», перепутав боевые порядки (в 26-й бригаде считали 169-ю бригаду соседом слева, в то время как 99-я бригада в донесениях называет 26-ю соседом справа), наталкиваясь друг на друга, соединения 2-го танкового корпуса двинулись в указанном направлении, уничтожая огнем и гусеницами все, что шевелится.

Из боевого донесения штаба 183-й стрелковой дивизии: