Таким казалось положение Наполеона и его империи в дни ее расцвета. После таких успехов вполне разумно было бы предположить, что этот император мог бы не только сплотить в одно целое свои обширные владения, но и прибавить к ним новые и даже создать новую Римскую империю – если бы он в час своего величайшего триумфа научился умеренности. Но, к его несчастью, уже в 1811 г. его безжалостные нападения на другие страны вызвали столько гнева у оскорбленных им народов – испанцев, пруссаков и других, что, вероятно, положение императора было не таким прочным, как выглядело.

Однако перед рассказом о том, как «слава и безумие» привели его к полному краху, нужно немного пристальнее взглянуть на менее драматичные, но более долговечные дела Наполеона – государственные реформы, которые он осуществил во Франции.

Анархия и убожество. Скрытый абсолютизм. Успех новой системы. Назначение епископов. Бонапарт укрепляет свою власть. Казнь герцога Энгиенского. Имперский режим. Мечты и честолюбивые планы Наполеона. Огромная переписка Наполеона. Высшие сановники. Контроль над прессой. Государственная монополия на образование. Заключение папы в тюрьму. Призыв новобранцев в армию. Большие улучшения в жизни общества

Наполеона Бонапарта обычно считают только неутомимым «всадником», который девятнадцать лет гипнотизировал Францию и пугал весь мир своими военными успехами, которые, вероятно, превосходят то, что совершили Александр, Ганнибал и Юлий Цезарь. Если его изучают не как полководца, то как правителя, который распоряжался тронами всей Европы, устанавливал и переделывал все границы, как волшебника, по слову которого возникали и исчезали королевства. Иногда считают, что его роль в истории – только роль разрушителя, который разбил средневековых кумиров континентальной Европы на такие мелкие осколки, что даже вся злая сила Меттерниха и его собратьев-реакционеров, наблюдавших за падением Корсиканца, не смогла остановить движение человечества к сравнительно высокой производительности труда, счастью и свободе.

Все то, что сейчас было сказано о внешней политике Наполеона, верно. Но поскольку мы рассматриваем только Францию, нам важно осознать, что гений Наполеона был разносторонним и позволил ему стать не только завоевателем других стран, но и реформатором своей страны. Наполеону Франция обязана многими мирными учреждениями, которые продолжали существовать и спустя век после того, как его победы и его кровавая слава стали историей. Вестфальское королевство и Рейнская конфедерация исчезли навсегда. Но Кодекс Наполеона и теперь остается законом для многих миллионов просвещенных французов. Поэтому мы посвящаем эту главу не подробностям военных успехов императора, а наполеоновскому режиму во Франции в годы консульства и империи. Для выбора этой темы есть и еще одно оправдание: лишь в очень малом числе сочинений по истории народов есть подробный рассказ о достижениях Корсиканца в качестве гражданского правителя.

Консульство, установленное после переворота 9 ноября 1799 г., существовало до 18 мая 1804 г. В это время Бонапарт, носивший тогда титул первого консула, дал Франции ее четвертую конституцию – конституцию Восьмого года, а затем полностью реорганизовал административную систему, органы правосудия и финансы страны. Принятая тогда конституция (в которую были внесены изменения в 1802 и затем в 1804 г.) действовала только до падения империи в 1814 г. Но административная, судебная и финансовая система Франции, созданная тогда, существует и сейчас – по крайней мере, основные характеристики остались те же. Поэтому ее подробности будут интересны читателям не только как памятники старины. Эти достижения и творения Наполеона имеют гораздо большее значение, чем многие знаменитые битвы Корсиканца.

Ко времени государственного переворота 1799 г. Франция еще не залечила раны, которые нанесли ей сначала революционеры своей жестокостью, а потом члены Директории своей неумелостью, и потому опять, хотя и не полностью, погрузилась в анархию. По словам заслуживающих доверия свидетелей, она «выглядела как страна, опустошенная долгой войной или покинутая своими обитателями, которые до этого жили в ней много лет». На юге вода снова залила земли, с трудом отвоеванные у болот. На востоке порт Рошфор был заблокирован песчаными наносами. На севере, возле Остенде, была готова рухнуть дамба, которая защищала от моря часть Фландрии (присоединенной тогда к Франции). Дороги везде были практически непроходимы из-за того, что их не ремонтировали. В окрестностях городов и деревень местные жители даже разбирали покрытие дорог, чтобы употребить камни из него на починку своих стен. В открытой местности преградами на дорогах стали болота, в которых кареты вязли, а порой подвергались опасности утонуть. Везде рушились мосты.

Отсутствие общественной безопасности и повсеместное беззаконие были еще хуже, чем бездорожье. Шайки разбойников, в особенности на юге, в центре и на юго-востоке страны (где они состояли из дезертиров), сделали путешествие по дорогам почти невозможным. Они грабили правительственные сейфы и останавливали почтовые кареты. Однажды государственный дилижанс, ходивший по маршруту Нант – Анжер, был остановлен и ограблен пять раз на пути из Нанта на протяжении 40 миль. Разбойники грабили путников, похищали зажиточных крестьян и держали их в плену, требуя выкуп, даже пытались штурмовать дома, стоявшие далеко от соседних. На востоке действовали такие же бандиты; их прозвали шоффёры – «подогреватели» за то, что они жгли ступни ног своим пленникам, чтобы дознаться, где те прячут свою серебряную посуду. В некоторых местностях, например в районе реки Дордонь[199], путешественники, как позже в Албании и Македонии, платили предводителям банд за проезд. В департаментах Вар, Нижние Альпы, Устье Роны и других Директория, как турецкий султан, была вынуждена предоставлять важным путешественникам вооруженный эскорт, чтобы гарантировать им безопасность.

Промышленность и торговля, казалось, были практически уничтожены, хотя какая-то малая их часть уже начала восстанавливаться. В парижских мастерских количество рабочих составляло меньше одной восьмой того, которое было до 1789 г. В Лионе численность шелкоткачей сократилась с 8 тысяч до 1500. В Марселе теперь за целый год заключалось меньше торговых сделок, чем перед революцией за шесть недель.

Не было никакого уважения к государственной власти. Налоги народ не платил или платил очень медленно. В тот день, когда Наполеон захватил власть, в казне было всего 187 тысяч франков (37 тысяч долларов). Государство задолжало держателям своих облигаций и пенсионерам выплаты за два года. В некоторых больницах пациенты умирали от голода; в Тулузе в городской больнице на восемьдесят пациентов было всего 7 фунтов еды в день. Солдаты не получали ни хорошей еды и одежды, ни платы за службу. Тысячи из них дезертировали, а остальные вели себя во Франции как в завоеванной стране. В новых департаментах, созданных в Бельгии и на границе вдоль Рейна, они, как сказано в официальном докладе, обращались с местными жителями «не как со своими согражданами, а как с разоруженными или взятыми в плен врагами». А жители этих областей тоже не оставались в долгу: во всех молитвах они призывали на помощь своих «освободителей», имея в виду австрийцев. Призывники из многих округов отказывались являться в полки, куда их направили на службу. Роялисты снова пытались поднять Вандею и Бретань на восстание ради Людовика XVIII; а повстанцы из центральных областей (получившие прозвище шуаны) объединились в настоящие маленькие армии под командованием умелых профессионалов и почти взяли под свой контроль Центральную Францию.