Ладно, шуточки в сторону. Сейчас эти козлы узнают, каковы семипендюринские девчата во гневе…

Продумать тактику наступления я не успела. Рогатый ловко запузырил раскаленные вилы прямо мне в грудь. Зубцы запутались в желеобразных ребрах Улы, и мой Помощник, икнув в последний раз, тихо сполз к моим ногам…

Я взвыла, швырнула в рогатого своими вилами. Это ему не понравилось. Добротное крестьянское орудие ловко укоротило ему рога. Ну хоть мигрень гаду обеспечена…

Ушастая хотела вступиться за друга, но тут Фортуна опять заинтересованно развернулась ко мне лицом. От разгневанной красноглазой девушки меня заслонили Мэри Джейн с обломанной дубиной и… Карл Полубес с молитвенником в одной руке и раскаленной вилкой в другой. Эту вилку Карл весьма сноровисто вогнал рогатому… в общем, чуть ниже хвоста, а между глаз приложил невезучего парня молитвенником. Рогатик так и истаял дымным перегаром, оставив после себя черную лужицу, отчаянно вонявшую жженой резиной. Мэри Джейн тем временем тыкала дубиной в ушастую морду, приговаривая:

— Ты на кого копыто подняла, недоучка малахольная? Вот тебе, вот…

Карл меланхолично шлепнул Ушастую молитвенником по макушке, и та, поняв, что спокойной старости ей не видать, тоже откинула копыта, правда весьма неохотно, но ее мнения по этому поводу никто не спрашивал…

Я, громко завывая, теребила постепенно принимающее прежние формы тело Улы. Вилы торчали из его ребер, а личико у парня было такое умиротворенное…

— Улик! — рыдала я над телом. — Ты чего это, а? Вставай, я больше не буду драться. Я опять добрая… Уличек, ну пожа-алуйста!

— Помянем раба божьего? — Мне под нос ловко сунули стаканчик с кагором. — Налегай, а то какие-то козлы уже полбочки высосали… А ведь только на минутку отлучился…

Я долила в кагор слез и послушно тяпнула полстакана. Затем осторожно скосила глаза в сторону, чтобы посмотреть, кто это такой услужливый. Над собственным трупом, задумчиво подпирая щеку ладошкой, в воздухе висел Ула. Стакан в моих руках дрогнул и накренился…

— Эй, эй! — заволновалось привидение Улы. — Держать не можешь — дай сюда! Я, можно сказать, эти сто грамм от сердца оторвал…

— Ты жив! — радостно сообразила я на пару с парами алкоголя, вольготно забродившими в моей пустой черепушке.

— Ну это теософский вопрос… — задумчиво протянул Ула. — Вообще-то, я умер девятьсот лет назад, и мое тело Мудрая Гудрун собственноручно воткнула вверх тормашками в могильный курган своих преждевременно почивших родственников…

— А как же это? — я не совсем уверенной рукой ткнула в благообразный трупик с вилами в груди.

Ула махнул рукой и нагло допил остатки кагора из моего стакана:

— Да это ж заготовка… Я ее своей душой оживлял, как мог, а когда этот рогатый стрелок по тарелочкам запустил в меня вилами, я просто оттуда вылетел. Смекаешь?

Я смекнула. Выходит, Ула просто деликатно отошел в сторону, оставив свое недавно приобретенное тело на манер бронежилета или, точнее сказать, бронежеле. И пока Карл с Мэри Джейн мочили чернявых паразитов, Ула смотался за кагором и со всеми удобствами досмотрел, как двое лохов делают за него его работу.

— И тебе не стыдно так меня пугать?! — возмутилась я. — Тебе кагор меня дороже! Предупредить не мог, что ли?

Ула самодовольно улыбнулся:

— С таким парнем, как я, ты не пропадешь! Будешь жить вечно! А кагор… Он, понимаешь, приходит и уходит… надо ловить момент.

Я засопела, не решаясь высказать Уле все, что я о нем думаю. Как-то неловко было, сама же над его трупом клялась, что не буду драться… Чтобы отвлечься, я огляделась.

Вокруг было по-прежнему весело. Граф и Фанни самозабвенно лупили друг друга, обнявшись крепче пары садомазохистов, встретивших друг друга после долгих лет разлуки. Карл сосредоточенно и деловито соскребал вилочкой в пакетик остатки рогатого, Мэри Джейн перевязывала как колбасу дохлую тушку ушастой.

— Что это они делают? — спросила я у Улы.

— Трофеи собирают, — пояснил рыжик. — Им зачтется… Да не пыхти ты так обиженно. Скоро домой полетишь, вот только тело освидетельствуем…

— Чего? — переспросила я.

— Бери этого, с вилами в груди, под мышки и тащи вон в тот симпатичный овражек! — распорядился Ула. — А то местные жители, кажется, хватились основного виновника торжества и с минуты на минуту будут здесь.

И вправду, дерущаяся толпа плавно, но уверенно перетекала от полупотушенной церкви в нашу сторону. Я поняла, что мне лучше удалиться и переждать кровавую развязку в присоветованном Улой овражке.

Я благополучно перекатила бывшее тело Улы в овраг и свалилась в него сама. В скором времени туда подвалили: Карл с булькающими останками рогатого в пакетике, Мэри Джейн с вечной своей дубиной и скатанной в рулон тушкой ушастой и Ула, нежно прижимающий к сердцу остатки кагора в дубовой бочке. Полубес опять принялся галантно раскланиваться передо мной:

— Ну что, Полина Ивановна, теперь я вам больше нравлюсь?

Я снова вспомнила, что эта однорогая прелесть могла стать моим Помощником вместо веселого рыжего алкаша, и ответила хмуро:

— Моя любовь к тебе, как и любовь среднестатистического зятя к среднестатистической теще, измеряется километрами. Понятно? Но сейчас я тебя люблю, потому что ты здорово приложил этого рогатика…

Полубес кротко просиял правой половиной и злобно ухмыльнулся левой. Вперед вылезла Мэри Джейн:

— А здорово мы их! Как я ей в пятак наваляла, она и прочихаться не успела! Знай наших! Эх, я так не веселилась с двадцать девятого года, когда мы с подругами устроили классную потасовку в лондонском мужском клубе “Тощий пеликан”! Мужики все в дорогих костюмчиках, носках под цвет усов, серьезные такие… сначала были. А потом не знали, куда залезть! А мы их яйцами, яйцами!

Ностальгирующую Мэри Джейн перебил невесть откуда появившийся заспанный дух в белых шмотках, которые Ула называл официальным нарядом:

— Чего так поздно неотложку вызываете? — зевнул дух. — Поспать не дадут… Ну чего тут у вас? Ладно, сам вижу… заготовку освидетельствовать надо.

Ула кивнул и услужливо пододвинул бывшее тело к духу. Тот меланхолично почесался, вытащил из-за уха карандаш, а из воздуха пачку бланков, завис над заготовкой и забубнил:

— Поверхностный осмотр… Лицо… Сильное посинение девяноста процентов кожи, четыре гематомы, подбиты оба глаза, один заплыл совсем… Шишка на лбу… Как она по-медицински-то будет? Не знаете? Ну и хрен с ней… Теперь уши… Ушные раковины необычно увеличены, предполагаю издевательство и насилие. — Я покраснела и виновато опустила глазки долу. — Так, переходим к торсу… В целом сохранился неплохо. Особая примета — в третьем ребре слева застряли вилы, адский инвентарь, размер два на ноль пять… Спускаемся ниже… Сильная деформация и посинение ягодичной мышцы.. Гениталии — прочерк… Восстановлению не подлежат.. Ноги целы, на месте.. Это уже радует! — новоявленный патологоанатом перевел дух и забубнил опять: — Заключение медицинской комиссии: заготовка икс бэ ноль сорок девять, код Ула, находится в относительно хорошем состоянии, правда, в силу специфических особенностей строения рекомендую дальнейшее использование при работе в странах Ближнего Востока, в заведениях типа “гарем”, на должности типа “евнух”. Освидетельствовал… Принял… Распишись! — дух сунул Уле бланк и тот послушно нацарапал свое имя.