Они вышли из «форда», причем Лида не стала обуваться. Она прошлась по теплому песку взад-вперед. Гордеев внимательно смотрел на нее, потом стал снимать кроссовки.

– Ну что, слабо искупаться? – спросил он Лиду.

– Небось холодно? – поежилась она, хотя вовсю палило солнце.

– В конце июня-то? – Гордеев сбросил свою куртку, оставшись в майке.

– Я вообще-то не мерзлячка, – пожала плечами Лида, – однако ты, Петрович, так быстро увез меня из Булавинска, что я не захватила купальник.

– Да и мои плавки остались в «Стрежне», – Гордеев содрал с себя майку, продемонстрировав Лиде свой атлетический торс. – Но что это за беда – при таком огромном озере?

– Значит, мальчики – налево, девочки – направо? – Лида взялась за ремень джинсов. – Только – чур! – не подглядывать.

– Согласен, – кивнул Гордеев.

Они разошлись по обе стороны разросшихся кустов орешника.

Быстро раздевшись, Гордеев, помедлив мгновение, бросился в освежающую воду.

Немного проплыв, он услышал, как, ойкнув, в озеро вошла и Лида. Он чувствовал, как она плывет сзади, потом, решившись, нырнул. Даже в этих местах, в этом озере вода прогрелась довольно хорошо. Она была прозрачна и чиста до синевы… Вот впереди господин адвокат увидел Лиду, плывущую, как большая прекрасная нимфа. Нырнув еще глубже, Гордеев пошел навстречу Лиде оттуда. Когда он коснулся губами ее бедра, то почувствовал, как она шутливо подергала его за ухо. Он вынырнул, но тут же нырнула она, сильной, упругой русалкой скользнув вдоль его тела и появившись на поверхности воды позади Гордеева. Двумя взмахами рук настигнув его, она приникла к его спине, обхватив вокруг пояса ногами. Однако только он попытался взяться за ее ступни, от которых с таким трудом отрывал взгляд в машине, как Лида оттолкнулась от него и поплыла к берегу…

Она была прекрасная пловчиха, и Гордеев настиг ее только на берегу. Так, прижавшись, они стояли несколько мгновений, но едва только он попытался поцеловать ее грудь – крепкую, с крупными, почти вишневого цвета сосками, как она сама чмокнула его в лоб и отстранилась.

– Все, Петрович, все. Иначе мы потеряем много времени. Очень много времени.

«Плевать на время! – хотел крикнуть Гордеев. – Мне нравится то, что происходит сейчас!» Только плавая с Лидой здесь, в этом озере, он почувствовал, насколько устал за прошедшую неделю, устал не физически, а морально от всех этих булавинских страстей…

Однако кричать было уже поздно, поскольку Лида исчезла за кустом орешника…

Через несколько минут они вновь выезжали на шоссе.

– Не вешай нос, Петрович! – Лида хлопнула Гордеева по коленке. – Просто мне не очень понравилось, что это на бегу…

Гордеев не хотел терять ни минуты, и поэтому они почти без остановок, меняя друг друга, приближались к неведомой станции…

Шахово оказалось скопищем одноэтажных домиков, большей частью деревянных. Впрочем, в отдалении маячили кварталы трех-четырехэтажных зданий – строения последних десятилетий. Высилось несколько фабричных труб. Словом, городишко без особых примет.

«Форд» Юрий Петрович оставил на улочке близ базарной площади, которая одновременно была и привокзальной. По случаю субботы здесь наблюдалось некоторое оживление, собралось довольно много автомобилей, очевидно, жителей окрестных сел. Однако современных моделей почти не было: «Москвичи» шестидесятых годов, две-три «Волги» оттуда же, ветхие «бобики» из колхозного прошлого. Здесь «форд», на взгляд Гордеева, смотрелся почти естественно – этот лимузин, как и остальные рыдваны, явно был экзотикой, только несколько иного рода. Но, впрочем, для других, разумеется, появление американского чуда с наворотами не могло остаться незамеченным.

Однако пора было прощаться с имуществом товарища Константинова. Заперев двери, надо было уйти, без искушения возвратиться. Конечно, и запирать «форд», непонятным – или слишком понятным – путем приобретенный молодым следователем провинциальной прокуратуры, и оставлять его, не зная расписания поездов, не очень-то хотелось, но надо было благодарить высшие силы уже за то, что они добрались без особых приключений до железной дороги.

Вокзальчик представлял собой маленький, собственно, одноэтажный кирпичный домик с пристроенным к нему крохотным залом ожидания, явно непригодным для здешних морозов. Ближайший проходящий пассажирский поезд был, на радость Гордееву и Лиде, всего через сорок минут. Он шел до Петродара, довольно крупного города, из которого явно были рейсы на Москву. Гордеев купил два билета в плацкартный вагон – а других, собственно, им и не предложили.

В ожидании они прошлись с Лидой по не очень богатым вещевым рядам, а затем купили у женщин, с кастрюлями и корзинками ожидающих поезда, горячей картошки с укропом и пирожков с рисом и с повидлом. Торговали здесь и жареными курами, и рыбой, и еще многим, но господин адвокат как-то не совсем привык покупать еду у незнакомых людей. Вероятно, и Лида была воспитана подобным образом. Хотя, судя по числу торговок, пассажиры проходящих поездов шаховским харчем отнюдь не брезговали.

Перекусив и запив свой дорожный обед местным квасом, Гордеев и Лида вышли на перрон и едва уселись на скамейку, как по немилосердно шипящему радио объявили о прибытии их поезда.

– Ну вот, Лидия Борисовна, – улыбнулся Юрий Петрович, – теперь вверим свои судьбы славным труженикам МПС.

Все дорогу от озера до Шахово они молчали о происшедшем там. Но теперь, когда многообразные напряжения дня стали отступать, ощущалось, что каждый возвращается к тем минутам, когда они плавали то в ласковых, то в знобких водах Суташсу. Гордеев почувствовал, что Лида хочет что-то сказать, и придвинулся к ней ближе, чтобы слова не произносились громко…

– Товарищи, – вдруг раздался сзади довольно высокий, ломкий голос, – это вы приехали на «форде»?

Беглецы из Булавинска обернулись.

Возле скамейки стоял сержант милиции.

Молодой-молодой, никак не старше Лиды.

Они шли вверх по крутой тропе…

В. Гауф. Холодное сердце, 2

Когда задают вопрос о машине, которая попала к тебе при обстоятельствах, замысловато связанных с нарушениями действующего законодательства, лучше всего на первый взгляд сделать вид, что ты ни при чем.

Однако когда ты находишься далеко от Москвы, в городке, который видишь в первый и, вероятно, в последний раз в жизни, дальновиднее придумать нечто, близкое к правде.

– Конечно, – ответил Гордеев сержанту. – А что, он еще не уехал?

– Нет, стоит, – несколько растерянно ответил милиционер. – А что?

– Нет, ничего; значит, еще по рынку гуляет.

– Кто?

– Да тот, кто привез нас сюда. Константинов Слава. Есть какие-то проблемы?