— Я, пожалуй, воспользуюсь вашей ассоциацией, — звучным низким голосом сказал он, — и предположу, что уничтожать надо было самый первый вирус?

— Логично, — кивнул Саша. — Но как его найти? Как выяснить, ЧТО стало этим самым вирусом?

— Ну-у, например… — Человек (называть его Юрием Адольфовичем было почему-то труднее, чем дурацкую вазу с цветами) потер переносицу, — воспользоваться ИХ методом и разминуться с ними в пространстве. Ну то есть сделать так, чтобы они нас не заметили.

— Угу, — кивнул Саша, стараясь сдержать смех, — они летят, летят, а мы — шмыг, и за Юпитер спрятались!

Человек в кресле засмеялся басом. В зале стало светлее.

— А вот воспользоваться, как вы сказали, ИХ методом… — Саша понял, что вот-вот ухватит, наконец, нужную мысль. — Так, так… Рассуждаем, рассуждаем…

— Можно просто уничтожить аппарат Поплавского, — предложил Юрий Адольфович.

— Уничтожить, — задумчиво повторил Саша. — Разумно. В какой-то из действительностей мы это уже делали… Самое главное в таком случае сообразить, КОГДА это сделать. Юрий Адольфович, скажите, пожалуйста, какие у вас отношения со временем?

— Довольно свободные, — с ходу понял вопрос музыкант.

— Вы можете…

— Могу. Особенно с вашей помощью я могу перемещаться во времени… — он подумал немного, — достаточно далеко.

— Отлично, отлично. — Саша встал и прошелся вокруг кресла. — Может, я все-таки покурю? — В пальцы ему немедленно ткнулась зажженная сигарета.

Сейчас я буду думать. Спокойно и взвешенно. Цитата из "Правил пользования Волшебными Палочками": "Особое внимание уделите корректной формулировке Вашего желания. Учтите, что Палочка выполняет точно то, что вы заказали. Во избежание недоразумений при пользовании Палочкой воздержитесь от посторонних высказываний и не относящихся к делу восклицаний". Так. Самое простое: пролезть в эту «Фуксию» и повторить все действия Валерки Дрягина. А именно — разнести аппарат в щепки. Ну, не в щепки, а… короче, разбить. Да, и не забыть еще про тот аппарат, что в лаборатории. Хорошо. Допустим. Но от этого, в сущности, ничего не меняется. Поплавский сделает другой аппарат. Значит, убираем доктора. Как? Физически. Фу ты, пошлость какая!

Саша сделал еще несколько кругов во залу. Юрий Адольфович, не двигаясь, следил за ним. Он, естественно, слышал все Сашины мысли.

А если глобальней? Двинуться чуть дальше в прошлое и задавить этот аппарат, так сказать, на корню? Выбить у Поплавского из головы саму идею? Как? По башке! Вот, черт, опять насилие. К тому же не забывай, парень, о судьбе знаменитой бабочки Бредбери. Куда и как раскрутятся события без этого аппарата? Юрий Адольфович останется со своими изуродованными руками. Да сколько еще людей потеряет надежду на выздоровление! К тому же не лукавь, свою судьбу тебе тоже не хочется терять… Вот задачка. Как бы так сделать, чтобы все осталось по-прежнему и души наши остались при нас?

— Да очень просто! — вдруг встал Юрий Адольфович. — Если не хотите, чтобы птица улетела, нужно плотно закрыть клетку!

— Что?

— Нельзя ее выпускать!

— Птицу?

— Душу!

Вот оно! Не выпускать! Пусть они все ложатся на кушетку, а доктор Поплавский считает до пяти. Пусть им снятся все их сны с приключениями. Важно, чтобы душа при этом оставалась на месте!

Саша остановился, соображая, куда бы бросить окурок.

— Почему вы вдруг отвлеклись? — Юрий Адольфович стоял перед Сашей с пепельницей в руке.

— Я не отвлекся. Я просто немного… запутался.

— Отчего же? Мне как раз показалось, что мы, наконец-то, нашли выход.

— Нет. Не правильно. Мы его еще не нашли. Мы только узнали, что он где-то есть. В теории, так сказать.

— Ну, почему же… — Юрий Адольфович снова сел в кресло.

— Потому что пока не понятно, как это сделать технически.

— Очень просто! — Прямо перед Сашей вдруг осветился прозрачный куб, в котором стоял аппарат Поплавского. — Вот этого проводка, — Юрий Адольфович ткнул наугад пальцем, — здесь быть не должно. И все. — Куб пропал.

— У вас, простите, какое образование? — недоверчиво спросил Саша.

— Консерватория, — ничуть не смущаясь, ответил музыкант.

— Тогда откуда вы знаете…

— Мы сами придумываем правила игры в своих мирах, — грустно улыбаясь, заметил Юрий Адольфович.

— И вы уверены, что все получится? — Тоскливое предчувствие сжало Сашино сердце.

— Других вариантов я не вижу.

Все? Конец? Начало? Лихорадка последних секунд охватила Сашу. Постойте, а как же… я? Неужели в пещере, полной сокровищ, ничего нельзя взять себе? Света! Света!! Неужели ты никогда меня не полюбишь?!

— …Пять. — Игорь Валерьевич Поплавский приготовил электрод и внимательно посмотрел на пациентку. Спокойное лицо, ровное дыхание. Так. Плечевой нерв. Черт возьми, сделают когда-нибудь в лаборатории нормальный свет? Голова женщины оказалась в тени, словно в сером облаке. А с другой стороны к кушетке не подойти. А что, если? Игорь аккуратно дотронулся электродом до виска пациентки. Ни одна стрелка на аппарате не отозвалась на это прикосновение. Ну, естественно, а чего же вы хотели? Доктор еще раз чертыхнулся и занялся плечом.

— Юра! — Раскрасневшаяся Юлия Марковна заглянула в комнату мужа. — Ты что, еще не собрался? Ты же не успеешь! Елисеевский в два часа закроется на обед!

Юрий Адольфович виновато поднял глаза от нот.

— Юленька, а может, Бог с ней, с ветчиной? Леночка мяса не ест, у тебя — гастрит…

— А ты?

— А я вполне переживу без ветчины. — Юрий Адольфович ласково улыбался.

— Ох, ну и семейка! — Юлия Марковна всплеснула руками, выпачканными мукой. — Ладно уж, лентяй. — Она ушла на кухню, приговаривая про себя:

— За последние двадцать пять лет первый раз на столе не будет ветчины…

За окном шумел вечерний Каменноостровский. Саша лежал на любимом своем бывшем бабушкином диване, положив голову Свете на колени, и смотрел на потолок. Телевизор ненавязчиво бубнил что-то про кислотно-щелочной баланс.

— Слушай, а что ты, в конце концов, вяжешь? — Саше надоело смотреть на мельтешение огней на потолке, и он закрыл глаза.

Я полностью отдаю себе отчет в том, что и эти огни, и теплые колени под головой, и вязание, и вопрос, задаваемый в сотый раз, — все это и называется счастьем.

— Я вяжу подставку под слоника. Семь штук свяжу, куплю фарфоровых слонов и поставлю…

— На пианино, — закончил Саша, в очередной раз поражаясь Светиной фантазии. Из ста ответов на дежурный вопрос она ни разу еще не повторилась. — Вчера ты, помнится, вязала теплый набрюшник Илонкиному ребенку.