— И вы, это… заглянули? — Саша не мог еще разобраться, сердиться ему, радоваться или срочно бежать вызволять Гришу и Гешку.

— Заглянул, — небрежно сказал букет. — И могу вам сообщить, что в данный момент, пренебрегая вашим запретом, сотрудник по фамилии, если я не ошибаюсь, Серебряков, уже выпивает с животноводами первую рюмку "за знакомство". Примерно через двадцать минут в результате внезапно возникшей неприязни завяжется ссора, довольно быстро перерастающая в драку. Сильно пострадают трое участников симпозиума и ваш сотрудник Григорий Серебряков…

— Ах ты черт! — только и успел сказать Саша, выбегая из комнаты.

Атмосфера в восьмиместном номере царила самая теплая. Раздетый по пояс Козлодоев сидел, накинув на плечи гостиничное полотенце, Гришка уже приятельски похлопывал по спине какого-то крупного дядечку. Дядечка, в свою очередь, тоже похлопывал Серебрякова рукой, издали сильно смахивающей на лопату.

— Добрый вечер, товарищи, — громко сказал Саша, входя. — Извините, пожалуйста, но мне нужно срочно поговорить со своими сотрудниками. — Сделав страшные глаза, мотнул головой: живо на выход! И уже в коридоре скомандовал стальным голосом:

— Сейчас соберете свои манатки и отправляетесь спать в машину! Даю на все сборы две минуты. Лейтенант Серебряков, по прибытии в Ленинград получите взыскание. Живо выполняйте.

— Есть — выполнять, — тихо ответили проштрафившиеся подчиненные и поплелись за вещами.

— Я сказал: живо. — Сашу колотило от злости.

На хрена их только взял? Приходится признать, что моих командирских — или педагогических? — способностей оказалось недостаточно, чтобы набрать в команду достойных людей. Нет, Шестакова с Дрягиным здесь явно не хватает…

Саша лично проводил Серебрякова с Козлодоевым до машины, проследил, как оба улеглись, и только тогда вернулся к Свете в номер. Ему было уже абсолютно наплевать, что подумают об этом мужики.

В номере он застал раскрасневшуюся Свету, которая стояла, уперев руки в бока, перед вазой с цветами и сердито выговаривала:

— …невысокой квалификации, говорите? Ну-ну. Чья бы корова мычала! Таскаемся с ним как с писаной торбой, потому что он обратно в человека превратиться не может!

— Да, не могу! — огрызался букет. — И в этом моей вины нет! А если вы претендуете на ту квалификацию, которой постоянно тычете мне в глаза, может, попробуете сами превратить меня в человека?

— Вот еще! — отвернулась Света. — Не мое это дело — чей-то заговор снимать.

— Ага, ага! — вскричал букет, но тут же осекся, видимо заметив стоящего в дверях Сашу.

— В чем дело, господа-товарищи? — Капитан Самойлов прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Рабочий момент? Дискуссия о теории колдовства? — После чего сел на табуретку и тяжело вздохнул:

— Вот работнички достались… Лучше б я в колонию для трудных подростков пошел работать. Там хоть дисциплина… А здесь — у всех свои заморочки, да еще и у каждого — хара-актер! — Не спрашивая разрешения, Саша достал сигареты, закурил и повернулся к букету:

— Ну, а вы, гербарий с мозгами, почему вы раньше мне не сказали, что можете будущее видеть?

— Потому что раньше в этом не было никакой необходимости. То есть смысла… то есть… я считал, что мои паранормальные способности могут служить лишь в какой-то мере вспомогательным орудием для достижения общей глобальной цели…

— Юрий Адольфович, — терпеливо сказал Саша, — ч, в общем-то, и сам не вчера от сохи, тоже кое-что кое-чем скумекать могу, но у меня от ваших фраз головокружение начинается.

— Он считает себя самым крутым экспертом по чудесам, — вставила Света.

— И вовсе нет! — Букет негодующе замахал цветами. — Я такого никогда не говорил!

— Зато думал, думал, думал! — Света чуть не запрыгала по комнате.

— Все, — очень сурово произнес Саша. — Прекратить детский сад! Отвечать только на мои вопросы.

— Тебе действительно пошла бы колония для трудных подростков, — быстро сказала Света, но тут же зажала рот ладошкой. Саша сделал вид, что не слышал этого последнего замечания.

— Еще раз, уважаемый Юрий Адольфович, повторите, пожалуйста, как далеко в будущее вы можете смотреть?

Букет ненадолго задумался.

— Вы знаете… Четко я могу видеть на два — два с половиной часа. А общую тенденцию могу разглядеть и на месяц вперед.

— Хорошо. — Саша задумчиво кивнул. — И какова эта тенденция в нашем случае?

— Честно говоря, ни один из вариантов не достигает нужной цели, — смущенно ответил Юрий Адольфович.

— Так. — Саша вдруг ощутил пугающую пустоту. Везде. И вокруг себя, и внутри. Резко тряхнул головой, отгоняя пессимистические мысли. — Оставим пока эту тему. А сейчас скажите мне, пожалуйста, о чем это вы так горячо спорили, когда я пришел?

— Мы спорили о том, какой блок ставить, — ответила Света. — Юрий Адольфович настаивал на общем блоке, а я говорю, что Гришке и Козлодоеву блок вообще не нужен. Они-то уверены, что мы ищем ребенка Кашина для того, чтобы охранять его.

— Точно?

— Конечно. — Света пожала плечами. — Как же иначе? Семья погибла, государство должно взять на себя заботу об осиротевшем мальчике. А еще, — теперь она заговорила голосом дежурной ябеды, — Юрий Адольфович считает, что нам с тобой нужен глухой блок, а я считаю, что не глухой, а маскирующий.

— Ты не могла бы объяснить подоходчивей? Я в ваших тонкостях не разбираюсь. Что значит — глухой? Что значит — маскирующий?

— О Господи, ну это же так просто! Глухой — это полная блокировка всех излучений мозга. Как будто ты вообще ни о чем не думаешь. Я думаю, это выглядело бы слишком подозрительно. Поэтому я предлагаю именно маскирующий.

— То есть я буду думать одно, а ты будешь изображать другое?

— Именно.

— Хорошо. Я понял. Но ведь тебе этим придется заниматься все время?

— Что поделаешь, — вздохнула Света, — работа у нас такая…

— Все. — Саша встал. — Давайте на сегодня все обсуждения закончим, надо отдохнуть. А завтра ПОСМОТРИМ. — Он подошел к двери и снова задумался. Все это очень мило. Но где же мне спать? Да и Юрия Адольфовича вроде неудобно здесь оставлять… — Пойду-ка я тоже в машину. А то там мои подчиненные уже, наверное, целое кляузное письмо генералу Степницкому накатали.

— Не накатали, — сообщил букет. — Они курят и рассказывают неприличные анекдоты.

— Тем не менее. Вы как, Юрий Адольфович, со мной?

— Я думаю, букет можно оставить здесь, — ангельским голоском сказала Света. — Если он пообещает не подсматривать.

— Детский сад, — пробормотал Саша. — Спокойной ночи, товарищи.

Стартовали утром, чуть свет. Похлебали чаю, попрощались с сонной дежурной и выехали. Через полчаса поездки пассажиры уже дремали. Саша вел машину, сосредоточенно размышляя о предстоящем задании. В меру сил в этом размышлении участвовал Юрий Адольфович. Безусловно, мысленно.