— Если ты помнишь, то у меня уже был один генеральныйпрогон, — сухо напомнил ему Зак.

— Да, но здесь имеются некоторые весьма существенныеотличия.

— В самом деле? И какие же именно?

— В тот раз ты был не так счастлив, зато совершенно спокоен.

Было и еще одно весьма существенное отличие. И Зак понималэто лучше, чем кто бы то ни было. Он понимал это даже до того, как оказался впереполненной церкви, перед своим будущим тестем, в окружении улыбающихся лиц,горящих свечей и благоухающих букетов белых роз, перевязанных белыми атласнымиленточками. С чувством благоговения и совершенной радости он стоял у алтаря иждал Джулию. Когда же наконец в проходе появились Мередит, Кэтрин и Сара водинаковых платьях из нежно-зеленого шелка, красивые, улыбающиеся и спокойные,он испытал странное чувство абсолютной уверенности в том, что все, что сейчас произойдет,будет правильно и хорошо.

Орган заиграл громче, и сердце Зака учащенно забилось впредвкушении того, что сейчас совершится.

Утопая в облаке белого шелка, к нему по проходу приближаласьженщина, которую он когда-то сделал своей заложницей, которая научила егосмеяться и которую он любил. В теплом мерцании свечей ее глаза буквальноизлучали безмерную любовь. Зак видел в них и другое — обещание долгойсчастливой жизни, дома, полного детей, смеха и радости. Он заметил, как этиродные, единственные глаза расширились от удивления, когда с хоров полилсяфантастический голос Барбры Стрейзанд. И песня была именно та, которую Закпопросил спеть, когда Джулия будет идти к алтарю.

Прежде — о как давно это было,

Был сном мой день.

Но сон стал явью — ведь ты явилась,

И бежала ночь.

Прежде небо скрывали тучи в стране «Без Тебя»,

Но ты со мною, и светел луч, и горит звезда.

Аладдинову лампу держу в руках,

И тело пронзает дрожь.

И под взглядом твоим оживает мечта,

И легка моя ноша.

Зак крепко сжал руку Джулии, и они повернулись лицом калтарю.

Преподобный Мэтисон улыбнулся и раскрыл книгу, которуюдержал в руках.

— Друзья мои, мы собрались здесь, чтобы перед лицом Господанашего…

Мэтт Фаррел повернулся и посмотрел в глаза жены. Тед иКэтрин улыбнулись друг другу.

Сидя в одном из задних рядов, Генрих Хенкельман придвинулсяпоближе к Флосси Элдридж и взял ее за руку.

От находившегося прямо за ними Вилли Дженкинса не укрылисьнежные взгляды, которыми обменялась пожилая парочка, и, толкнув в бок сидящуюрядом девочку, он заговорил громким театральным шепотом: . — Голову даю наотсечение, что Хенкельман не согласится на условия преподобного Мэтисона. Онуже слишком стар для того, чтобы ждать…

Девчушка за словом в карман не полезла:

— Заткнись, Вилли. Я совершенно не понимаю, о чем тыговоришь.

Нимало не смущенный такой реакцией, Вилли продолжал шептатьзаговорщическим шепотом:

— Мой старший брат рассказал мне, что Мэтисон никому неразрешает целоваться аж до самой свадьбы.

— Подумаешь! Целоваться! — фыркнула девчушка, но на всякийслучай отодвинулась подальше.

Вечерний прием в парке вопреки всем ожиданиям Зака былпросто великолепен. На деревьях мерцали разноцветные лампочки, освещая покрытыебелоснежными скатертями столы, уставленные разнообразнейшими яствами, которыесделали бы честь самым лучшим поварам Америки.

Стоя рядом с Мэттом, Зак наблюдал за Джулией, котораятанцевала с Гаррисоном Фордом, и с улыбкой вспоминал ее изумленное лицо в тотмомент, когда он начинал представлять ей всех тех, кого она когда-то назвала вчисле своих любимых актеров. Правда, она очень быстро оправилась от первогопотрясения и теперь вела себя с такой изысканной непринужденностью, которой бысправедливо могла гордиться любая самая искушенная светская львица.

— Замечательная свадьба, Зак. — К ним подошел Уоррен Битти сженой. В руке у него была тарелка с закусками. — А еда просто фантастическая.Кстати, как называется эта штука?

— Кажется, ребрышки по-техасски, — сухо ответил Зак. — Илиеще что-то из местной кухни.

Битти с женой ушли, а Зак посмотрел на часы и оглянулся посторонам в поисках своей невесты. Джулия — уже в который раз — танцевала сПатриком Свейзи.

— Она очаровала их всех, — одобрительно улыбнулся Мэтт.

— Особенно Свейзи, — не особенно радостно констатировал Зак,стараясь не обращать внимания на то, как Патрик прижимает Джулию.

— Ты подумай о том, что приходится пережить мне, — сказалМэтт. — Мередит уже третий танец подряд танцует с Костнером. А она, междупрочим, большая поклонница его таланта.

— И наоборот, насколько я могу судить. К нашему с тобойобщему счастью, и Свейзи, и Костнер женаты, — лениво улыбнулся Зак и, отставивв сторону бокал с шампанским, сказал:

— Мне кажется, пора пригласить Джулию на последний танец иотправляться в путь.

— Не терпится поскорее начать свой медовый месяц?

— Ты даже не можешь себе представить, насколько не терпится.

На прощание Зак пожал Мэтту руку, но не стал говорить словблагодарности — за долгие годы верной дружбы, за все, что тот для него сделал.Его признательность была слишком глубока, чтобы ее можно было выразить простымисловами, и они оба это понимали.

Ненадолго задержавшись у оркестра, чтобы заказать песню, Закпрямиком направился к Джулии. Увидев его, она тотчас же покинула Патрика Свейзии, прильнув к мужу, счастливо улыбнулась.

— Тебе уже давно пора было забрать меня отсюда.

— Ты готова уйти?

Джулия умирала от желания поскорее оказаться наедине сЗаком, но когда она повернулась и направилась к выходу из парка, Зак остановилее.

— После следующей песни, — многозначительно сказал он.

— А что это за песня? — поинтересовалась Джулия, но Зак лишьзагадочно улыбался в ответ.

Оркестр снова заиграл, и казалось, даже ночной воздухзадвигался, оживленный зажигательным ритмом и полными йеги словами песниФелисиано.

— Зажги мой огонь, Джулия, — попросил он, обняв ее идвигаясь в такт музыке.