все еще злился на меня. Я чувствовала это с каждым укусом его зубов, каждым шлепком по моей заднице, и всем, что я должна была пообещать, чтобы заработать свой оргазм: не подвергать себя опасности, выходя из дома одна. Везде брать с собой телефон, иначе он приклеит его к моей руке. Ни черта у него не красть. И всегда носить его футболки по дому и ничего больше.

Я должна была признать, что это не был необоснованный список, хотя я действительно верила, что последний пункт был эгоистичным. Я пообещала ему, все из-за четырёхрядный слов.

Мне достаточно и тебя.

Метроном в моей груди пульсировал в другом ритме. Одна из бессонных ночей, грубые руки и белые футболки.

Я положила голову ему на грудь и прислушалась к биению его сердца, как сильно оно билось, синхронно с моим.

Независимо от того, кем я родилась, я всегда считала себя моральным и честным человеком. Возможно, мои корни были слишком глубоки, а может, любовь дала женщине повод позволить своим темным краскам сиять, потому что вдруг я осознала, что буду лгать, обманывать и красть ради этого мужчины.

Я бы сожгла ради него весь мир.

Он был королем Коза Ностры.

И полностью моим.

Глава 50

«Если ты не задержишься, я буду ждать тебя здесь всю свою жизнь».

— Оскар Уайльд

НИКО

Я зажмурился от солнечного света, льющегося через окна, будто небеса спускались на нас, и понял, почему всегда ненавидел оставаться в пентхаусе. Ни одних блядь штор.

Потянувшись к другой стороне кровати и не почувствовав ничего, кроме простыней, что-то ударило меня ножом в грудь. Лязг кастрюль и сковородок, доносившийся из кухни, вызвал у меня мгновенный прилив облегчения. Я провел рукой по лицу. Иисус. Я хотел свою жену, и заработал чертов сердечный приступ, ожидающий своего часа.

Оставив ее здесь вчера, я отправился в свой клуб с твердым намерением выстрелить Себастьяну Пересу в голову, независимо от того, прикасался он к Елене или нет. Он был с моей женой и не связался со мной. Я был не в своем уме, пока он сидел рядом с ней на скамейке в парке и болтал целый час. Я не знал, что помешало мне отправить его тело обратно в Колумбию в коробке — ну, думаю, я это сделал бы. Себастьян был ловким на язык, и я восхищался тем, как хорошо он мог выкопать себе дорогу из дерьма.

Он оберегал ее, пока она выполняла какое-то задание в гребаном Восточном Тремонте. Если бы я остановил ее до того, как она осуществила свой план, то кольцо все еще было бы у нее на пальце, и я все еще верил бы, что она влюблена в другого мужчину, и что она все еще хранила бы секреты, пока не почувствовала бы, что ее совесть чиста.

Я встал, сходил в туалет и натянул пару боксеров, прежде чем пойти посмотреть, чем занимается моя воровка жена.

Новости тихо играли в гостиной, пока она стояла перед плитой, одетая в одну из моих футболок, которая заканчивалась на ее заднице. Ее растрепанные черные волосы спадали на спину, и, черт возьми, моя грудь потеплела от этого зрелища. Я подошел к ней сзади и скользнул ладонью под подол ее футболки.

Она вскрикнула, прижав руку к груди.

— О боже, Нико! Ты меня напугал.

Хорошо. Возможно, она почувствовала хоть каплю того, через что прошёл я.

Я потер ее голую ягодицу, притянул к себе и заглянул через плечо.

— Что делаешь?

— Пытаюсь приготовить тебе завтрак.

Я посмотрел на подгоревшие яйца на сковороде.

— Не очень хорошо получается, да?

— Нет, — вздохнула она.

Я усмехнулся.

— Ты плохо готовишь, детка. — она слишком легко отвлекалась на все подряд: телевизор, чтение, завтрак хлопьями, маникюр. У неё была концентрация внимательна ребенка. — Если хочешь, чтобы все было сделано правильно, ты должна стоять у плиты, пока все не приготовится.

— На этот раз я сделала, клянусь, — настаивала она. — Но потом мама позвонила тебе на мобильный, и я ответила, а она все твердила, что «ужасно волнуется», потому что мой телефон не работает. Я сказала ей, что он, должно быть, разрядился или что-то в этом роде.

Да, не очень-то хотелось делиться тем, что в настоящее время он валяется сломанный на полу моей гостиной. На самом деле, мы оставались здесь, пока Лука не отправил кого-то убрать беспорядок, чтобы Елена не узнала, что я слетел с катушек и разрушил дом. И поскольку она напомнила мне, что заставила меня вновь вести себя как сумасшедшего, я сильно шлепнул ее по заднице.

— Ой! — воскликнула она. — А это еще зачем?

— Крадешь у меня. Врешь мне. Выбери одно.

Она замерла, ее мысли, полные чувства вины, закружились в воздухе вокруг нас. Я вздохнул, развернул ее и прижал ее лицо к своей груди. Она обняла меня, и в горле у меня заурчало удовлетворение.

Возможно, мне не следовало доверять тому, что она сказала мне прошлой ночью, но я поверил. Раньше я думал, что ее трудно читать, но, возможно, это потому, что мне было тяжело сосредоточиться на ее лице. Теперь я видел, как ее мысли проникают в мягкие карие глаза, и слышал их в ее голосе. Ей предстоял долгий путь, чтобы стать Руссо, но, черт, я бы шёл с ней рука об руку на протяжении всей дороги.

ЕЛЕНА

Острая боль в ягодице заставила меня обернуться, сузить глаза и потереть больное место.

Нико уставился на меня с полотенцем в руке, которое он только что использовал как хлыст. На нем были только черные трусы-боксеры, а волосы еще не высохли после душа.

— Объясни еще раз, что произойдёт сегодня ночью.

Я закатила глаза, будто была расстроена, но на самом деле мне пришлось прикусить щеку, сдерживая улыбку, когда я повернулась, чтобы войти в спальню.

— Мужской стриптиз. Знаешь, мужчины, которые танцуют, снимая одежду.

Мы с Нико провели еще одну ночь в пентхаусе, хотя я предпочла бы вернуться домой. Я развлекалась тем, что душила себя с ним днем и ночью, поэтому решила, что не имеет значения, где мы находимся, пока он рядом.

В восемь утра мне позвонила мама, и Нико передал мне свой телефон и снова заснул, пока я разговаривала о своем девичнике, поэтому он и шлепнул меня полотенцем по заднице.

Я направилась к своей сумке, которая стояла на комоде, и порылась в ней в поисках одежды, прежде чем