И вот, отрешившись от всего, я погрузился в хитросплетения слов и уравнений. Каспар поработал на славу; разобраться в тексте не составило труда.

В первом разделе не содержалось вообще ничего неожиданного. Обобщение десяти канонических экспериментов Мосалы, описание методики расчета нарушающих симметрию характеристик. Завершало раздел собственно уравнение ТВ, устанавливающее зависимость между десятью параметрами нарушенной симметрии и суммой всех топологических характеристик. Из всех возможных методов определения весового коэффициента для каждой топологической характеристики Мосала избрала наиболее простой, наиболее изящный, наиболее очевидный. Ее уравнение не подтверждало «неизбежность» вытеснения подпространства, вычленить которое так стремились Буццо и Нисиде, но демонстрировало, каким образом связаны между собой, сосуществуют десять экспериментов – и, в более широком смысле, все на свете: от бабочки-поденки до сталкивающихся звезд. В воображаемом пространстве великой абстракции каждому из этих объектов отводится одинаковое место.

Взаимосвязаны и прошлое с будущим. Вплоть до уровня случайных квантовых взаимодействий уравнение Мосалы описывало в едином ключе все протекающие в природе процессы – от синтеза белка до взмаха орлиных крыльев. Оно охватывало весь спектр вероятностей перехода любой системы в любой момент времени в любое возможное состояние.

Во втором разделе Каспар привел базы данных к виду, позволяющему обрабатывать материалы при помощи того же самого математического аппарата, но в иных аспектах, применить к ним те же отвлеченные понятия, но в ином соотношении – и посредством такого всестороннего исчерпывающего исследования выявил параллели с информационной теорией, позволившие еще на шаг продвинуть разработку ТВ. Все частности, которыми пренебрегла Мосала – и не решилась бы включить в массив данных Элен У, – Каспар, не моргнув глазом, свел воедино.

Информация немыслима без физики. Знание обязательно должно быть в чем-то закодировано. В значках на бумаге, в узелках на веревке, в полупроводниковых ячейках.

Но и физика немыслима без информации. Вселенная, где все процессы носят случайный характер, – не вселенная вовсе. Глубинные закономерности, мощные взаимодействия – вот основа существования.

Итак, исходя из того, что вселенная, по определению, есть совокупность физических систем, Каспар задался вопросом: какие типы информации могут быть закодированы в этих системах?

Второе, аналогичное, уравнение без труда выводилось теми же математическими методами. Как выяснилось, информационная ТВ является неизбежным логическим следствием ТВ физической, как бы ее оборотной стороной.

Затем Каспар объединил две эти составляющие, совместил, как зеркальные отражения (невзирая ни на что, меня не оставляло чувство, что Служительнице Симметрии было бы чем гордиться), – и от всех антропокосмологических прогнозов не осталось камня на камне. Терминология использовалась совершенно иная – не ведая о неопубликованных предшествующих работах, Каспар, ничтоже сумняшеся, изобрел новый научный жаргон, – но концепция была разработана безупречно.

Момент «Алеф» столь же необходим, как и Большой взрыв. Без него не существовало бы Вселенной. На честь стать Ключевой Фигурой Каспар не претендовал – и даже отказывал информационному Большому взрыву в примате над физическим, – но в статье недвусмысленно утверждалось, что для вступления в силу ТВ должна быть познана, должна быть осмыслена.

Смешение с информацией также неизбежно. Латентное познание ТВ уже затронуло и пространство, и время – оно заключено в каждой системе Вселенной, – но, как только это знание примет осознанные формы, из хаоса квантовой случайности выкристаллизуется скрытая информация. Процесс этот – не телепатия, скорее напоминает засев облаков; мысли Ключевой Фигуры читать никто не будет – но человечество пойдет за Ключевой Фигурой, познавая ТВ самостоятельно, собственным разумом, собственной плотью, в которых она уже закодирована.

И смешение с информацией – пусть даже и в искаженных формах – будет происходить еще до наступления момента «Алеф».

Но недолго.

В последнем разделе Каспар предсказал раскручивание. За моментом «Алеф» последует вырождение физики в чистую математику; временные масштабы этого процесса будут измеряться секундами. Подобно Большому взрыву, предполагающему существование до него допространства – бесконечно симметричной хаотической абстракции, в которой ничто реально не существует и ничто не происходит, – момент «Алеф» неразрывно связан с собственным информационным зеркальным отражением, с иной бесконечной пустотой вне времени и пространства.

Эти пророческие слова, предсказывающие конец Вселенной, были написаны за полчаса до того, как их прочел я.

Каспар не стал Ключевой Фигурой.

Опустив ноутпад, я огляделся. Вдали в предрассветной полумгле уже засеребрилась лагуна. На западе таяли над горизонтом звезды. Ухо еще ловило еле различимую музыку праздника – далекий невнятный гул.

Смешение подступило так незаметно, что я едва осознал его начало. Слушая откровения снятых Рейнолдсом жертв Отчаяния, я представлял себе, что они обрели способность видеть насквозь, как в рентгеновских лучах, что в мозгу их теснятся образы молекул и галактик, громоздятся заключенные в каждой песчинке вселенные, – и если так, то им еще повезло. Я готовил себя к худшему: к тому, что разверзнутся небеса и явят миру воплощение эротической мечты «Мистического возрождения», ЛСДшные звездные врата, за которыми – фантасмагория, конец мыслей, смерть разума.

Реальность оказалась совершенно другой. Словно испещренные условными отметками рифовые известняки, заговорила, раскрывая свои сокровенные глубины, тайны внутренних взаимодействий, сама поверхность мира. Будто я за несколько секунд научился читать на чужом языке, будто в одно мгновение на глазах преобразились прекрасные, но прежде ни о чем не говорившие неведомые письмена – исполнились смысла, ни на йоту не изменив своих очертаний. Тающие звезды описывали происходящие на их поверхностях термоядерные реакции, рассказывали, как на пути гравитационных волн встает преграда высвобождающейся связанной энергии. Розовеющий с востока воздух поведал об изменениях в рассеянии фотонов, подернутая легкой рябью гладь лагуны – о межмолекулярных взаимодействиях, о силе водородной связи, о поверхностном натяжении, стремящемся минимизировать площадь контакта с воздушной средой.

И все изложено языком, доступным каждому Беглый взгляд – и все встает на свои места.

Ни мудреных механизмов, ни замысловатой космической технопорнухи, ни дьявольских головоломных диаграмм.

Никаких зрительных образов. Лишь понимание.

Я сунул ноутпад в карман и, смеясь, закружился на месте. Ни перенапряжения, ни парализующей сознание лавины информации! Вот она, истина, начертана перед тобой – здесь и всегда: хочешь – вникай, хочешь – нет. Поначалу – будто пробегаешь текст остекленевшими глазами, и нужно усилие, чтобы сосредоточиться, но через пару мгновений освоишься – и все получается само собой.