В какой-то момент Барнард и его группа, встречавшаяся с Манделой, решили, что пришло время для прямых встреч между представителями правительства и руководством АНК в изгнании. Мандела был против этого, опасаясь, видимо, и не без оснований, что правительство попытается вбить клин между ним и руководством АНК или что будет несколько линий переговоров – что, собственно, уже и происходило, даже если встречи с представителями правительства и бизнеса переговорами не считались. Но Барнард все же решил действовать. Бота в принципе согласился – ему встречи с АНК преподносились как изучение противника. Но в ночь на 15 августа 1989 г. Бота ушел в отставку. Исполняющим обязанности президента стал де Клерк. А уже 16 августа документ, сформулированный группой, встречавшейся с Манделой, лег на стол Государственного совета безопасности. Речь в нем шла о необходимости сбора информации об АНК, его союзниках и лидерах, для чего были нужны «особые дополнительные прямые действия, прежде всего с помощью сотрудников Национальной разведывательной службы» [1085] .

По свидетельству Э. Пахада и В. Эстерхейзе, события развивались следующим образом. После одной из встреч в Англии Эстерхейзе довел до сведения Мбеки, что «режим» хочет встречаться с АНК напрямую, и первая такая встреча произошла в Швейцарии «в 1989 г.». Со стороны АНК в ней участвовали Мбеки и Зума, со стороны правительства – заместитель начальника НРС М. Лоу и еще один из руководителей НРС М. Спарватер. «К сентябрю, – пишут Пахад и Эстерхейзе, – дискуссии в Швейцарии между делегацией Мбеки и делегацией правительства ЮАР достигли соглашения по нескольким важным поводам… Все политические заключенные, включая Нельсона Манделу, будут освобождены, запрет на все политические партии снят, всем ссыльным и эмигрантам будет разрешено вернуться, после чего смогут начаться переговоры о новой Южной Африке, как и предусматривалось Харарской декларацией» [1086] .

Южноафриканский журналист Алистер Спаркс представил ситуацию или, по крайней мере, датировку происходившего и некоторые имена несколько иначе. После принятия резолюции Государственного совета безопасности, пишет он, «дополнительные прямые действия» были отложены до выборов, которые состоялись 6 сентября. А 12 сентября в Луцерне (Швейцария) состоялась встреча М. Лоу и М. Спарватера с Мбеки и Зумой. Когда после возвращения делегации НРС из Швейцарии Барнард начали докладывать де Клерку, что АНК «согласен на переговоры», тот взорвался: «Кто дал вам право вести переговоры с АНК?» Но у Барнарда наготове была копия резолюции Государственного совета безопасности. Де Клерк успокоился и стал заинтересованно слушать [1087] .

Одним из первых актов де Клерка на посту президента был роспуск Национальной системы управления безопасности и понижение статуса Государственного совета безопасности. Но Национальной разведывательной службы эти меры не коснулись.

Стремительность развития событий свидетельствовала о том, настолько представители самой верхушки режима – воистину его столпы – были готовы, более того, стремились, к изменению курса страны, и прежде всего к переговорам с АНК. Это не означает, конечно, что они понимали, насколько глубокими будут эти перемены и что за ними будет стоять. Другой вопрос, доверяло или не доверяло им руководство АНК, или, во всяком случае, те в руководстве АНК, кто знал об этих встречах. Но и к разговору, и к принятию решений эти люди были готовы значительно лучше.

Де Клерк закончил писать свою историческую речь меньше чем за 12 часов до того, как она была произнесена, и раскрыл ее содержание только нескольким ближайшим советникам. Барнард был в их числе. Уже через четыре дня после снятия запрета на АНК, 6 февраля Лоу и Спарватер снова встретились с Мбеки и Зумой – на этот раз при участии А. Пахада – в Луцерне. Обсуждали, как практически действовать дальше. Речь шла о том, какие структуры создавать, какие практические шаги предпринимать. Решено было создать несколько комитетов: по освобождению Манделы, по освобождению политзаключенных и по поддержанию связей между НРС и службой безопасности АНК. Через две недели произошла новая встреча, на этот раз в Берне. По словам Спаркса, в этой встрече впервые участвовали Н. Барнард и Фани фан дер Мерве, а со стороны АНК – Нхланхла. Участники встречи в Берне наметили новые совещания внутри страны, и Барнард, позвонив де Клерку, настоял, по требованию делегации АНК, что руководство АНК будет само определять состав своих делегаций. Речь шла, в частности, о Джо Слово, которого африканеры первоначально пытались отстранить от переговоров. Последняя тайная встреча за рубежом состоялась через две недели в Женеве. На ней был создан объединенный комитет по возвращению кадров АНК и по организации встречи руководства АНК с правительством внутри страны. Парадоксально, но на эту первую встречу внутри страны Национальной разведывательной службе ЮАР пришлось провозить анковцев через границу тайком, так как законы безопасности все еще действовали [1088] .

Барнард говорил Спарксу, что были предприняты все меры к тому, чтобы встречи остались втайне и от ЦРУ, и от швейцарской разведки, и от КГБ [1089] . Остались ли? Шубин писал, что в Москву «… поступали сообщения… о ширящихся контактах между руководством АНК и эмиссарами Претории, хотя не всегда было легко сделать различие между встречами с либеральными учеными-африканерами и эмиссарами ведомства Барнарда – Национальной разведывательной службы: иногда это были одни и те же люди. Возможно, – продолжал Шубин, – именно поэтому Хани и некоторые другие члены руководства АНК высказывали беспокойство в связи с участившимися встречами с интеллектуалами, предполагая (или даже зная наверняка), что они выходят за рамки диалога с либеральной оппозицией режиму» [1090] . Если Шубину было известно о том, что с Мбеки встречались именно «эмиссары ведомства Барнарда», то не прикрывали ли анковцев во время этих встреч как раз сотрудники КГБ? Может быть, кто-нибудь из участников этих драматических событий еще расскажет об этом.

Пока мы можем судить лишь о том, что встречи Мбеки и других руководителей АНК с бизнесменами в Англии и с представителями НРС в Швейцарии безусловно имели важнейшее значение для процесса мирного урегулирования.

В 1992 г. Барнард стал генеральным директором Департамента конституционных дел. Лоу сменил его на посту директора НРС, и на его долю выпало объединение двух служб безопасности – АНК и ЮАР. Уйдя на пенсию, Лоу до самой смерти оставался советником министров безопасности в правительствах Мбеки и Зумы – Р. Касрилса и Л. Сисулу [1091] . Спарватер стал советником новой НРС и оставался им до ухода на пенсию [1092] . Стал и на момент написания этой книги оставался советником новой НРС и еще один из руководителей старой Национальной разведывательной службы, согласившийся на беседу с нами, но пожелавший остаться неизвестным. Р. Касрилс не случайно сказал нам, что если африканер меняется, то он меняется в корне [1093] . Именно это и произошло с наиболее дальновидной частью верхушки африканерской элиты. Другая ее часть осталась не у дел.

А. Спаркс писал, что истеблишмент сил безопасности был расколот: Н. Барнард, М. Лоу и их союзники в НРС считали, что переговоры с АНК возможны и необходимы. Большая часть военной разведки, как и внутренние силы безопасности, полагали, что с АНК можно бороться только военными методами и считали, что Москва использует его для дестабилизации ситуации в стране [1094] . Есть немало свидетельств того, что часть генералитета (генералы Г. Мейринг, Ян Брейтенбах, Констанд Фильюн) считала, что южноафриканские проблемы нельзя решить военными методами [1095] . Однако никто из них не предпринимал шагов к установлению отношений с АНК, и такое развитие событий было для них неожиданностью. Это противоречит утверждению В. Г. Шубина о том, что уже в 1987 г. АНК стал получать сигналы от весьма влиятельных чинов Южно-Африканских сил обороны, настаивавших на том, что необходимо достичь соглашения не позднее 1990 г., чтобы «избежать разрушения Южной Африки» [1096] . Но свидетельств того, что армейские генералы подавали такие сигналы, пока нет, а вот руководство НРС действовало в этом направлении весьма активно.