– Неужто рискнули бы грабануть инквизитора? – Курт чуть приподнял с шеи цепочку Знака, до сих пор висящего поверх куртки, и Финк неопределенно покрутил головой. – Кроме того, сейчас мне уже не так легко повышибать зубы или ткнуть под ребро, как прежде. Поверь, не похваляюсь.

– Да, я много чего слышал о вашем брате… Только денег мне не надо. От тебя – не возьму.

– А приятели твои с тобой согласятся? – кивнув в темноту вокруг, понизил голос Курт, ставя довольно тощий мешочек рядом на порог. – Возьми лучше. Будем считать, что я таковым образом забочусь о честных горожанах – ну как из-за этого незапланированного дохода вам получится выйди на дело на раз реже. Уже меньше на одного ограбленного кёльнца.

Финк осторожно, точно бы боясь порезаться, взял холщовый кошелек двумя пальцами, глядя на него с сомнением, и смятенно хмыкнул:

– Черт возьми, я начинаю чувствовать себя… как это у вас…

– Завербованным? – мягко подсказал Курт; тот вскинул голову.

– Вот что-то вроде того, – уже тверже сказал он. – Или в самом деле вербуешь?

– Ну, как тебе сказать… Во-первых, не хочу, чтобы твои приятели косились на тебя после нашего разговора; я ведь кое-что еще помню, Финк, и знаю, что подаренная информация в душе зудит, как потерянный талер. То, что ты решил рассказать мне обо всем этом задарма, – это говорит лишь в твою пользу, но навряд ли они тебя поймут. Тут немного, но довольно для того, чтобы они угомонились. Во-вторых… Да, Финк, буду говорить с тобой честно, у меня к тебе есть некоторая… просьба, так скажем.

– Черт, Бекер, ты ж знаешь – это уже другое. Работать на Инквизицию – это уже не по понятиям.

– Я не прошу на меня работать, – возразил Курт. – Просто одна просьба – небольшая, но для меня значимая. Если ты скажешь «нет», Финк – клянусь, это ничего не изменит, я сдержу слово и никому о тебе не скажу и не сообщу о тебе светским. Я не принуждаю, не запугиваю, не покупаю тебя. Если угодно, просто прошу – по старой дружбе.

– Ну, добро, – вздохнул Финк. – Говори, что ты хочешь, посмотрим. Выслушать уши не отвалятся.

– Все просто, – пожал плечами Курт. – Хотел просить тебя сообщить мне, если вдруг следом за студентами кто-то пожелает отправить меня. Это все.

– А, – облегченно перевел дух бывший приятель. – Это пожалста. Это вписывается. Кроме того, долг платежом красен, верно? Денег ты мне дал за сведения, а что касается обещанного тобой молчания – это все равно как не дать меня вздернуть. Стало быть, и я должен отплатить тем же. Будь спокоен, Бекер, если я узнаю, что на тебя кто-то нож точит, – извещу сразу же.

– И еще кое-что, – добавил Курт негромко, и Финк рядом насторожился. – Это уже не просьба, так – дружеский совет. Для твоего же блага.

– Что-то кисло мне на душе становится, когда инквизитор начинает вот такими вот словами…

– Просто совет, – повторил он. – Не берись больше за такие дела. Не стоит.

Финк сидел безмолвно еще полминуты, глядя исподлобья в обступающую их темноту, и, наконец, неловко усмехнулся:

– Бекер, да ты, никак, меня раскаять затеял? Зря это; брось. Я, как уже сказал, и должность твою уважаю, и ты вот, я смотрю, нормальным парнем остался, хоть и инквизитор, посему и обещался по дружбе доносик подбросить. Ежели что… А только вот этого не надо. Не проповедуй – не место это для проповедей.

– Никаких проповедей, Финк, – возразил Курт. – Простая сделка. Если ты не будешь замечен в душегубствах, от всего остального обещаю тебя прикрыть, если попадешься.

– Вот даже как? – тихо произнес бывший приятель. – Покровительство предлагаешь? Стало быть, все ж вербуешь…

– Даю совет, Финк. Всего лишь. Скажу тебе честно – мне будет досадно, если тебя вдруг заловят; и потому, что ты мне сегодня оказал услугу, и потому, что в прошлом тоже ты был одним из немногих, кто не шпынял малолетку-новичка при всяком удобном случае, даже по временам заступался и прикрывал… Но, как ты верно заметил, каждый должен соответствовать. Я смогу без потерь для должности и совести отмазать от петли грабителя и вора, но еще раз закрыть глаза на убийства не сумею. Я ведь не принуждаю ни к чему, просто предлагаю: хочешь моего покровительства – вот тебе условия. Нет – твое дело. Расстанемся сегодня приятелями, Финк, мне на тебя зла держать не за что, но если угодишь в магистратскую тюрьму за то, что тебя взяли над трупом, помощи не проси.

– Надо же, – хмуро засмеялся Финк. – Щенок Бекер предлагает мне защиту. Или сплю, или мир перепрокинулся.

– Ладно. Оставим это, – отмахнулся Курт. – Это, как ты верно заметил, для проповеди не место, а мои слова становятся на нее все более похожими. Я высказал предложение; думай.

– Искуситель, – высокопарно произнес Финк, качнув головой. – Черт, это как болото: хотел шагнуть и достать слетевшую шапку, а увяз по самые яйца… Бекер, еще лет пять назад я бы тебя с первых слов послал к едрене матери, даже слушать бы не стал.

– Я знаю, – мягко отозвался Курт. – Лет пять назад все было проще, верно, Финк? И жизнь казалась дольше, и страха меньше было…

– Бекер, я сейчас-таки пошлю тебя – и по матери, и еще как похуже. Не лезь в душу, а? – с бессильной злостью выговорил тот и, тут же понизив голос, добавил тоскливо: – И без тебя тошно.

– Ну, Бог с ним, – решительно оборвал Курт. – Спасибо тебе за помощь, Финк, и – честное слово, рад был с тобой перемолвиться. Если вдруг что…

– Я подумаю, – мрачно улыбнулся Финк, поднимаясь. – Давай, что ль, провожу по кварталу – чтоб не цеплялось всякое…

* * *

Керн был в ярости. Керн бушевал, как зимняя буря, и сыпал словами, каковых Курт не слышал даже от тех, с кем этой ночью беседовал на пустой темной улице брошенного квартала.

Он возражал – хладнокровно, выдержанно, четко; Керн повышал голос, и Ланц, сам глядящий на младшего сослуживца с видимым недовольством, не раз останавливал начальствующего, призывая к спокойствию. Минуту майстера обер-инквизитора хватало на относительно спокойный разговор, после чего он снова срывался на крик.

– В конце концов, – не выдержал, наконец, Курт, – к чему все это? Я вернулся живым и здоровым. Что вам не нравится?

– То, что ты опять самовольничаешь! – рявкнул тот, привстав с места. – Что сам решаешь то, что решать не должен! А если бы тебя прирезали там – по-тихому? Не хватало мне еще заниматься облавами на дикие кварталы, когда надо мной висит расследование такого уровня!

– Не посмели бы.

– Самоуверенный малолетний дурак! Инквизитор недопеченный! Какой идиот вручил тебе Знак?!

– Отец Бенедикт, – невинно сообщил Курт. – Своими руками.

– Не корчи дурочку, Гессе! Закончится расследование – я тебе устрою; понял меня?! Я тебе не ремня, я тебе плетей всыплю – чтоб на всю жизнь запомнил, для чего существует начальство!

– Не в первый раз, – холодно откликнулся он. – Такими nota bene[155]у меня вся спина исписана.